Акбилек - Жусипбек Аймаутов
Толеген по натуре господин. Советский господин. И титул у него советский. Приятели и не зовут его иначе, чем Продком. Все на свете можно найти у Продкома: и костюм «Москвашвеи», и черную икру. И для него самого, и дшт его друзей бьпие Продкома представляется е сте ственным. Но у каждой медали есть оборотная сторона. Вот и приходится ему от приятелей слышать иногда по поводу своего растущего благосостояния:
И откуда ты все это берешь?
Толеген усмехнется и отвечает:
Таков круговорот в природе.
Прием гостей в доме у Толегена связан с тем же круговоротом. А что делать! Партийцы заговорили о том, что убийцу его матери, пособника насильников его сестры следует устроить
на должность. Мол, у Мукаша есть заслуги перед партией. А выбор места поручили определить Ревкому: ревкомовец Балташ — бедняк, человек уклончивый, кто знает, что он предпримет, вдруг возьмет и пошлет Мукаша волостным в Сартау. Ко всему надо учесть и то, что бай Абен пере ссорился со всеми богатенькими волостными, наделал ошибок: в стороне стоять не будет.
Наконец появился, тонко кривя бе сцветные губы, и сам Толеген с разбухшим портфелем под мышкой, в серой кепке, из-под которой виднелись черные кудри и мышиные глазки. Войдя в дом, переговорил с кухаркой, пристально огляделся, оценил:
Великолепно, великолепно, — проговорил по-русски.
Услышав его голос, Бекболат вышел к нему навстречу. Встретив между двух комнат, здороваясь, протянул ладони. Толеген поспешил перешагнуть порог, а только затем свел свою протянутую все же руку с ладонями гостя. Непонятно, отчего, видать, слышал о русской примете и поостерегся здороваться на пороге.
Как здоровье, рана как? Поправился?.. Хорошо… Служба все время отнимает, не смог вырваться к тебе, — и принялся шумно и нудно осуждать себя за то, что не проведал в последнее время Бекболата в больнице.
Возложил портфель на стол, отошел в кухню, отдал какие-то распоряжения кухарке и, возвращаясь, продолжил:
Есть новости и из степи. И в вашем ауле благополучно… И наш отец… — помешкал. — Настроение у него вроде неплохое.
Промолчал о том, что нашлась его сестренка. Ждет, как себя поведет Бекболат, а тот с чуть заметной радостью проговорил:
— Да, слышал, наладилось.
Толеген, почувствовав, что Акбилек по-прежнему еще желанна для Бекболата, взглянул на него поприветливей. Не зная, как выразить именно к нему свои симпатии, вытащил из кармана серебряный портсигар, наполненный дорогими изящными папиросами:
Закуришь?..
Бекболат, не имевший привычки курить табак, все же посчитал неудобным отказаться, неловко потянулся к протянутому к нему портсигару, ковырнул двумя пальцами и, рассыпая папиросы, все же зацепил одну. Две-три папироски покатились по столу.
Ничего, ничего, — поспешил успокоить диковатого земляка Толеген и сам собрал их в свой портсигар.
Почти трепетная приветливость образованного старшего брата Акбилек польстила Бекболату, и он в мыслях восхитился будущим родственником: «Этот парень всего достиг, любой похвастался бы таким шурином».
Толеген вытянул из своего глубокого кармана белый платок, обильно орошенный душистым одеколоном, помахал им и обстоятельно, проталкивая уголок пальцем в ноздрю, подтер нос. Молчать с гостем, тем паче с женихом, невозможно, неприлично, не дикарь же он, а о чем говорить — неясно, Толеген шагает по комнате, протирает нос платком и подумывает приемлемый предмет для разговора. Подходящей темой показалось предстоящее застолье:
Сегодня вынужден принимать гостей. Замечательно, что вы зашли в такой подходящий час.
Хотел было произнести присказку о том, что нежданного гостя ведет удача хозяина стола, да воздержался, показалась она ему слишком уж казахской, слишком двусмысленной, может и не прийтись по душе жениху. И Бекболат хотел ответить на его любезные слова, пошевелился, но не нашелся, что сказать, лишь смягчил выражение лица, что показалось ему красноречивей всяких словоизлияний:
А-а, — и все.
Из центра губернии приехал один товарищ. Его и пригласили, — разъяснил Толеген.
Следовало понимать: смотри, вот мой мир, мой круг знакомств, во-вторых, у меня связи и с центром губернии имеются, для тебя, женишок, я важная фигура. Бекболату надо же было поддержать разговор, опять шевельнулся:
И кто этот парень?
Толеген ответил, что его зовут Акбала и он член губернского ревкома.
Поговорив в таком русле, Толеген, сославшись на необходимость проследить за готовкой еды, вышел. Посчитав неудобным оставаться одному без хозяина в комнатах, и Бекболат вышел наружу размяться.
Первыми гостями оказались Ыкан и Тыпан. Толеген встретил их:
А, Ыка, проходите, — пожал ему руку, усадил на стул.
Бекболат приложил ладонь к груди и также протянул ему руку. Ыкан взглянул на него поверх очков и дал ему подержать свою тонкокостную кисть ребенка:
Как поживаешь?
Толеген предложил стул и смуглому мордастому мужчине:
— А, Тыла, прошу.
Бекболат, решив, что зря здоровается двумя руками, набрался духу и же стко пожал лишь одной широкой ладонью его теплую мягкую ладошку. Тыпан постарался глянуть на него сверху вниз:
— Как жизнь, дорогой? — и, как бы шевельнув плечами, сел рядом с Ыканом.
Толеген шутливо обратился к двум го стям:
— Сколько ни просишь, а все равно граждане с казахскими пережитками никак не желают прийти вовремя! Рад вас видеть! — и посмотрел на часы с тонким браслетом.
Прозвучало достаточно тоскливо, Ыкан наигранно перепугался и, словно уличенный в страшном преступлении, вытаращил глаза и произнес, комично разевая рот:
Мы что, рано пришли? — и тряхнул удрученно головой.
Тыпан не уступил Ыкану:
Не нам стыдиться традиций отцов. К чему стыд, когда еще не сыт? — и, взглянув на Ыкана, побулькал смешком.
Нет, не рано. Прежде всего я сказал, что рад вас видеть. — Толеген разулыбался. — Вот закуривайте! — и вытянул из кармана все тот же серебряный портсигар, открыл крышечку.
Е, это другое дело, — произнес удовлетворенно Ыкан. достал из кармана поношенного коротенького бешмета продолговатую табакерку, открыл ее аккуратно и поставил перед собой. — Спасибо! Я только своим табачком балуюсь, — и добавил несколько слов по-русски.
Затем вытянул из табакерки квадратик резаной бумаги, лизнул наложенный на палец листок, сыпанул зернистый табак и принялся скручивать самокрутку. Накрутив поплотнее, послюнявил край языком
