Идущая навстречу свету - Николай Ильинский
Сопровождавший и «водивший» ее по Скидепьскому рынку человек из Мостов тоже пока не догадывался, зачем ей понадобилась лампочка. Хотя понятно было, что для радиоаппаратуры, стало быть, для связи, но зачем конкретно она покупала эту деталь, он не знал. Он кому следует доложил о факте покупки, и ему посоветовали сопровождать ее на обратном пути.
— Кривичский достиг своей цели, — сказал Стриж начальнику отдела ББ полковнику Пыко, — бандиты спрятали его в своем схроне, но выйти оттуда он нс может…
— Откуда у тебя такое умозаключение? — поинтересовался Пыко, хотя начинал и сам догадываться.
— Лампочка! — заметил Стриж. — Кривичский объяснил, что связь у него не работает, не хватает важной детали, и аковцы решили ему помочь… И вот когда привезут ему лампочку, тут и начнется самое сложное…
— То есть?…
— А с кем Кривичский станет связываться?… С Лондоном, с Миколайчиком?… Или с нами?… Опасно и то, и другое… Нам поспешить надо!.. А тут…
— Договаривай. — насторожился Пыко.
— Не все там чисто, Григорий Васильевич, — раздумывая, сказал Петр Андреевич, — нет, я не о милиции говорю, здесь мне подозревать некого, но крыса где-то завелась… Думаю, среда истребительного батальона, но где, в Мостах, в Песках?…
— Возможно, и в Зельве, — напомнил Григорий Васильевич. — И девушку брать пока нельзя…
— Ни в косм случае, товарищ полковник!.. Это было бы равносильно провалу всей операции… Еду в Мосты я сам, — решительно заявил Стриж.
— Правильно, привыкай, Петя, скоро вся эта обуза ляжет на твои плечи, — напомнил Пыко и, поглядывая на Петра Андреевича, добавил: — Я скоро покину Гродно…
— Как?!..
— Очень просто… Скорее, поездом! — усмехнулся Пыко. — В министерство зовут…
— Повышают?…
— Скорее, понижают… Старею, брат, старею… Ну, там им… виднее… Наше дело, как говорится, телячье: стой и сушись на солнышке… Да и вообще, что-то непонятное начинает твориться…
— А что?
— В партизанских отрядах не считали, кто относится к титульной нации, а кто нет, а теперь, когда беда миновала, вдруг вспомнили… Но ни тебе, ни мне ничто не угрожает: мы — белорусы… А вот полковник Горячев Петр Яковлевич, начальник управления, в подвешенном состоянии находится, его угораздило родиться под Новосибирском, он русский… Во время войны годился, а ныне ущербный — русский…
— Да кто же такое придумал, а, Григорий Васильевич? — возмутился Стриж.
— Только ты негромко, потише, — сказал полковник Пыко, — придумано это на самом верху… Лаврентий Павлович…
— Берия?…
— Лаврентий Павлович у нас в одном экземпляре… Правда, есть еще Лаврентий, но Фомич, и по фамилии Цанава, но это подголосок… Жены того и другого Лаврентия — сестры родные, поэтому им нетрудно в два голоса петь одну и ту же песню. Ну, ладно, что же все-таки с Кривичским?…
— С «Обводом-9», — уточнил Стриж. — Поеду в Мосты разбираться…
Наступил день, когда Альфонс Копач лично поднес Кривичскому необходимую лампочку накаливания.
— Вот! — торжественно произнес он.
«Шпион» выразил на своем лице радость:
— Лампочка есть, попробую аппаратуру, авось в Лондоне услышат…
— Нельзя, нельзя, — запротестовал Врубель, меня умный человек предупредил… Возникнет здесь сигнал, и нас могут обнаружить, нет, нет… Надо другое что-нибудь придумать…
— Что придумать, что? — «расстраивался» Кривичский. — Я ведь даже не надеялся заполучить эту проклятую лампочку, и теперь…
— И теперь… в схроне ты включать ничего не будешь…
— Батарейки сядут!..
— Пару дней еще продержатся?…
— Пару — да, но не больше…
— Есть у меня человек… Его освободили по амнистии, с ним вы отправитесь в Липичанскую пущу, вот оттуда и связывайтесь хоть с самим Миколайчиком!..
— Миколайчик нам ни к чему, — резко отмахнулся Кривичский, — для этого имеются специальные службы…
— Вот и добже, пан Джон…
«Освободили по амнистии, освободили по амнистии» — эта мысль постоянно была в голове Кривичского. По амнистии многие были отпущены. Не этот факт беспокоил Владимира Николаевича, а то, что среди амнистированных могли оказаться и хорошо знакомые работнику отдела по борьбе с бандитизмом люди. Встреча с таким знакомым не входила в планы Кривичского. Однако кто он, этот освобожденный незнакомец, Владимир Николаевич не спрашивал из предосторожности. Спроси — и могут возникнуть подозрения. Невольно помог все тот же любитель гимнов Михаил Кисловский. Он проговорился, что зовут незнакомца Вацлавом. Отца его звать пан Тадеуш, и он, недолго думая, подал документы на отъезд в Польшу — уже, говорят, собрал все свои манатки, готов к отчаливанию на свою историческую родину, ожидал только Вацлава из заключения. Однако сын плохо слушался отца и продолжал свою подпольную кровавую борьбу с советской властью.
— Мне, видимо, скоро предстоит выполнить свое основное задание, — намекнул как бы между прочим «шпион» главарю банды Альфонсу Копачу, и тот молча согласно кивнул головой. — А потому, — продолжал развивать свою мысль Кривичский, — мне следует быть крайне осторожным, меньше показываться на глаза другим и вообще нужно строго соблюдать правила подполья…
— Но от того человека, с которым я тебя познакомлю, скрываться нечего, он весьма верный нашему делу боец…
— Это хорошо, — согласился Кривичский, — но выходить из схрона нужно, когда стемнеет…
— Это само собой, — обнадежил его Врубель.
Схрон, как выяснил Кривичский, представлял собой очень сложное сооружение, имел три выхода: один прямо к болоту, лишь около моста через речку Зельвянку отодвинь в сторону шпалы — и вход открыт, второй — к лесу, третий — к шоссе. После того как группа или террорист-одиночка войдет в схрон, он вешает у входа гранату. Чужой обязательно наткнется на нее и погибнет. Кроме того, взрыв засыпет вход наглухо и знающие выберутся к лесу или к болоту.
Встреча с Вацлавом привела бы Кривичского к неминуемой гибели. Поэтому «шпион» будто бы нечаянно локтем задел восковую свечу, она упала к ногам и погасла. Чиркать спичкой Кривичский не разрешил, к месту и не к месту повторяя английские слова, искажая тем самым свой голос. Они вышли из бункера к лесу и в сумраке скрылись в кустах. С передающей станцией в руках Кривичский шел впереди, что изумляло Вацлава, поскольку, как ему казалось, он лучше знал тропинки Липичанской пущи и ему следовало бы идти впереди. А тут занял дорогу американец! Ну что, ему на пуп соли насыплешь, идет и идет — с гостем из-за океана спорить не будешь. Проводив его подальше в глубь леса, два охранника вернулись назад и были рады этому.
Глухой ночью парашютист провел якобы сеанс связи с заграницей, оставив Вацлава в сторонке для охраны. И сигнал был
