Конвой - Станислав Васильевич Вторушин
Из кювета опять раздались автоматные очереди, но Иван Спиридонович не обращал на них внимания. Это был отвлекающий маневр. Он внимательно следил за теми, кто пробирался к скале. И вдруг увидел, как один из них поднимает автомат и начинает целиться. Еще мгновение, он нажмет на спусковой крючок, и Саньки не будет. Иван Спиридонович схватил автомат и дал очередь.
Он стрелял так, чтобы не попасть в людей. Пули взрыли землю в двух метрах перед конвоирами. Те сразу упали, прижавшись лицами к земле. Но одновременно с этим, к его удивлению, началась стрельба не только из кювета, но и сзади, с самой незащищенной для него стороны. Очевидно, конвоиры уже взяли его и Саньку в полукольцо.
— Не стреляйте, там мальчик! — крикнул изо всех сил Иван Спиридонович и увидел поднимающегося из кустов огромного рыжего парня, который наводил на него автомат.
Он сразу вспомнил, что уже встречал его на фабрике, когда ходил туда с Долгопятовым. У рыжего на плече была татуировка. Не то цветок, не то какие-то символические знаки. Больше ничего вспомнить Иван Спиридонович не успел. Раздалась длинная очередь. Она прошила все его тело от пояса до плеча. Он не почувствовал боли, а ощутил вдруг странную тишину вокруг.
Это была необыкновенная тишина, в которой различался еле слышный серебряный звон. Слух Ивана Спиридоновича уловил нежные и переливчатые голоса невесть откуда взявшегося здесь церковного хора. Он увидел и сам хор, от которого отделилась красивая молодая женщина, вся в черном, с большими черными крыльями за спиной. Его поразило ее белое мраморное лицо с тонкими чертами, на котором выделялись большие темные глаза. Она пыталась что-то сказать ему, но он не мог разобрать слов. Понял только, что это Варя, его жена, в виде ангела. До него донесся голос священника, громко читавшего молитву: «Упокой, Господи, души раб твоих грешных!» — произносил священник.
«Почему раб? — подумал Иван Спиридонович. — Почему раб, да еще грешных?» Это были его последние слова, дальше он уже ничего не чувствовал и не слышал.
Рыжий поднялся из кустов и подал остальным знак рукой. Они встали и пошли к камням, у которых лежал Иван Спиридонович. Он был мертв, это они определили сразу. Одна пуля попала чуть ниже глаза, и лицо Ивана Спиридоновича было залито кровью.
— Ишь сволочь, — подойдя к убитому, сказал один из конвоиров. — И щит у дороги, видать, он же поставил.
— А автомат-то у него какой, ты только посмотри, — произнес другой.
— Немецкий, видать, с войны сохранил, — заметил первый конвоир.
Он нагнулся, поднял автомат, выдернул из него рожок. Достал один патрон и, положив на ладонь, потрогал его пальцем.
— Там наверху еще один лежит, — сказал рыжий. — Я его достал первой очередью.
Конвоиры не спеша поднялись к скале. Санька лежал лицом вниз, левая рука его была неестественно вывернута, куртка на левом плече разорвана пулями. Из дырки на куртке и шеи сочилась кровь. Набычившись, рыжий молча постоял около него, затем носком ботинка перевернул мальчика на спину. Лицо Саньки было белым, тонкая струйка крови прочертила черную дорожку от правого уголка рта до края подбородка. Конвоиры, стоя полукругом, некоторое время разглядывали мальчика. Потом один из них произнес:
— Видать, дед с внуком. Пацан-то куда сунулся? Материно молоко на губах не высохло.
— Чего ты его жалеешь? — зло, с нескрываемым ожесточением сказал рыжий. — Из таких вот и вырастают патриоты или фашисты.
Рука у Саньки дернулась, он мотнул головой и застонал. На темени у рыжего зашевелились волосы. Один из конвоиров кинулся к мальчику, подхватил его на руки и бросился в сторону дороги. Санька открыл мутные, ничего не видящие глаза и снова застонал. И в это время показалась колонна автомобилей, приближающаяся к «воротам» со стороны города.
— А это еще кто? — спросил рыжий с явной тревогой в голосе.
Ему не ответили. Да никто из конвоиров и не знал ответа на этот вопрос. Это были машины рудногорской автоколонны. За рулем первой сидел Генка Савельев.
Затормозив у машины конвоя, колонна блокировала дорогу. Генка заглушил мотор и вышел из кабины. Вслед за ним вылезли Долгопятов и Хомутов. Офицер не интересовал их. Они стали осматривать склон сопки, ища глазами Ивана Спиридоновича. Все трое были уверены, что он где-то здесь.
