Встретимся в музее - Энн Янгсон

С любовью,

Тина

Силькеборг

30 августа

Дорогая Тина,

мне очень нравятся слова, которые Вы используете. Пришлось купить более полный англо-датский словарь, чтобы быть уверенным в том, что я всегда правильно Вас понимаю. Кавардак. Такое слово я раньше не слышал и рад, что теперь его знаю. Я нашел его в своем новом словаре, и оказалось, что кавардак – это беспорядок, неразбериха. Мне нравится и звучание этого слова, и то, что оно означает явление, к которому я раньше не мог подобрать слова. Вчера в музее был кавардак, и я Вам о нем расскажу. Но сначала обсудим решение Вашей дочери переехать в Шотландию.

У Вашего мужа было три причины негативно отнестись к этому решению, а я предлагаю вам рассмотреть три причины, почему подобные изменения в жизни Мэри могут пойти вам на пользу. Во-первых, вам будет куда поехать в гости. Лично я отношусь к поездкам как к привилегии, так я получаю возможность изучать различия между городами, где живут мои дети, и собственным домом, а еще радоваться их компании, когда мы наконец встречаемся.

Во-вторых, в Шотландии есть горы. Разве Вы иногда не мечтаете о горах? Мы оба живем в таких местностях, где гор нет и в помине, и несмотря на то, что всегда жить среди гор я бы не хотел, мне очень нравятся ощущения, которые они дарят время от времени. Когда мне было двадцать лет, у меня был друг, который занимался альпинизмом. Его вообще привлекали травмоопасные виды спорта, скажем бобслей или дельтапланеризм, и ради нашей дружбы я иногда делал то, что никогда бы не сделал по доброй воле (и точно не хочу повторять). Когда он начал лазать по горам, я ездил с ним в Альпы. С тех пор я не могу забыть это чувство, когда стоишь на краю света, перед тобой только отвесный склон скалы и долина далеко-далеко впереди, а между ними ничего, пустота, только воздух и небо. Попадая в горы, я ощущаю отголоски этого трепета, который испытал тогда в Альпах. Вспоминается, конечно, и страх, и я рад, что не обязан опять преодолевать его в новых восхождениях.

В-третьих, Вы писали, как счастливы были видеть свою дочь счастливой в новом статусе жены, как сильно хотели для нее именно такой судьбы и не знали, чем заменить ей счастье в браке, как иначе сделать ее счастливой. Переезжая в Шотландию, разве не делает она еще один шаг в направлении своего счастья и возможности полностью реализовать себя? Теперь, когда она нашла друга и любимого человека и собирается вместе с ним исследовать те стороны жизни, которых прежде не знала? Я верю, что это именно так.

Возвращаясь к кавардаку в музее. Вчера я шел по залам, возвращался в свой кабинет после встречи, на которой обсуждались финансовые вопросы. Многое в моей работе связано с деньгами. В мои обязанности не входит привлечение средств или контроль расходов, но думать о финансировании проектов приходится едва ли не ежедневно. Иногда на совещаниях мы обсуждаем тематические выставки или потенциальные покупки для музея, и я люблю участвовать в этих обсуждениях, даже они построены в основном вокруг денег. Все в мире имеет свою цену, эту сторону жизни невозможно игнорировать. Но в основном наши встречи касаются того, как растянуть бюджет на все необходимые нужды (уборка, техподдержка) и при этом оставить средства на развитие музея. Вчера была как раз такая встреча.

Она проходила в новом здании, где хранится Толлундский человек, а мой кабинет располагается на верхнем этаже в более старой части (очень старой в масштабах Силькеборга, но построенной через семнадцать столетий после смерти Толлундского человека). Между двумя этими частями здания есть открытая зеленая площадка со скамейками, где посетители могут отдохнуть и насладиться солнцем. Я всей душой стремился туда после мрачной переговорной. Еще я очень хотел вернуться к любимой работе, поэтому шел довольно поспешно, но вдруг услышал совершенно душераздирающие рыдания из зала, где выставлен Толлундский человек. Плакал ребенок. Почти всю встречу я думал о снимке малыша Карин. Я теперь ношу его с собой в портфеле. (Рядом с пером из крыла фазаньей самки. И то и другое дарит мне счастье.) Я думал о том, каким будет ребенок, которого я вижу на снимке, а также о сходстве еще не рожденного малыша на фотографии с Толлундским человеком, который уже много столетий как мертв. Поскольку в моей голове бродили такие мысли, плач ребенка из зала, где выставлен Толлундский человек, привлек мое внимание, и я решил узнать, что так расстроило малыша.

У витрины с Толлундским человеком стояла маленькая девочка в очень красивом платье и совершенно безутешно рыдала. С ней пыталась разговаривать мама. Она держала девочку за руку и успокаивала ее. Рядом стояла смотрительница музея со сложенными на груди руками, она настоятельно просила маму угомонить ребенка, чтобы его поведение не расстраивало других посетителей музея. К тому моменту, как я дошел до зала, девочка практически выдохлась, крики и завывания сменились всхлипываниями и икотой. Я спросил у ее мамы, что стало причиной таких страданий, и та ответила:

– Она хочет, чтобы Толлундский человек проснулся и поговорил с ней. Женщина на входе в музей сказала, что можно будет задавать ему вопросы, и теперь дочка не понимает, почему он не отвечает. Она подумала, что он просто спит. Мне пришлось сказать, что он уже никогда не проснется.

Должен пояснить: перед дверью в зал располагается интерактивная панель. Там, нажимая на кнопки с вопросительными знаками, можно узнать больше информации: о железном веке, о теле Толлундского человека, об истории его обнаружения и процессе сохранения. Менеджер на ресепшене, должно быть, имела в виду именно это, когда обещала, что девочка сможет задать вопросы.

– Он и правда как будто спит, – сказал я. – Мне иногда тоже очень хочется, чтобы он проснулся и заговорил со мной. Он выглядит как человек, который мне бы понравился. – Девочка перестала всхлипывать и теперь молча смотрела на меня, но по ее щекам тихо катились слезы. – А о чем бы ты хотела его спросить? – произнес я.

Девочка прижалась лицом к рукаву маминого кардигана. Та достала из кармана салфетку и промокнула ей личико. Потом девочка подняла на меня взгляд и сказала:

– Я хотела, чтобы он рассказал мне историю.

– И я тоже этого очень хотел бы, – ответил я. – Нам