Мечта маньяка - Григорий Аркатов
– Считаешь, меня спасут иголки и электрофорез?
Санитар замер. Моя реплика парализовала его разум на одну секунду. А потом он внезапно согнулся пополам и очень звонко хохотал целых две минуты.
– А вы весельчак.
– В смысле?
– Вы не знаете?
– О чем?
Не спеша с ответом, Костян полез в карман медицинской формы и достал оттуда серый клетчатый блокнот. Открыв его и перелистнув несколько страниц, он сделал пометку своей именной шариковой ручкой. Затем он вырвал помеченный листок и протянул мне.
– Это вам. Обязательно сходите. Вам это нужно.
Не знаю, зачем и почему, но я принял предложенный презент. Без колебаний.
«ФИЗИОТЕРАПИЯ» – двойной сеанс; продолжительность – 1 час» – именно это я прочитал на вручённой мне бумаге, прежде чем снова взглянуть в глаза санитару.
А у него уже были готовы объяснения.
– В нашей конторе под физиотерапией понимается совсем другое.
– Что именно?
– Ласки разные… Интимного характера.
– Секс что ли?
– Нет. Что вы… Руководство этого не допустило бы. Но некоторое послабление от спермотоксикоза всё-таки было одобрено, а затем внедрено.
– Хрень какая-то, – предположил я.
– Всё нормально.
– Ну не знаю…
– Отвечаю. Моя жена работает в физиотерапии.
– Жена?
Да уж. Чем дальше в лес, тем больше кучи.
– У тебя есть жена?
Хотя чему я удивлялся?
В мире, несомненно, существуют миллионы жён. Наверное, одна из них как проклятие досталась санитару Костику. Вполне логично. Дерьмо случается.
И всё же я был удивлён.
Ведь я совсем чуть-чуть прикипел душой и сердцем к этому человеку, к этому мужчине. А теперь выясняется…
– Да ты гонишь…
Нет, я не верил. Не мог поверить.
Костян лукаво улыбнулся и приторно произнёс:
– Зина.
Он не обиделся на мою реакцию. Видимо длительное общение всё же сглаживает острые края.
– Вот ведь…
– Да.
– Черт возьми…
Мне было сложно поверить. Ведь мы столько времени провели вместе, столько тем перетерли на гребаной крыше…
Мой любимый санитар немного выждал, а затем вынул из кармана бумажник. Его рука аккуратно извлекла из кожаного кармашка маленькую фотографию и протянула мне.
– Это она.
Впрочем, можно было не объяснять. И так уже стало ясно.
– Красивая.
А это-то я зачем сказал?
Не знаю.
Я забрал у него фотографию и долго смотрел на женское лицо, на длинные волосы, на грудь, проступающую из-под платья.
– Значит, это она засунула тебе в это заведение?
Неожиданно. Прямо в лоб. Я поднял взгляд с глянцевых глаз на глаза настоящие. И тут же вернул фотографию.
– Да.
– И ты боишься в этом признаться?
– Да.
Честно.
Даже неожиданно.
Бесподобно.
Мой мозг фонтанировал аффектами шокирующих впечатлений.
И всё же главное состояло в том, что у меня появилась ещё одна проблема. Эта проблема стояла передо мной. Это был мужчина. Такой же, как я, и в то же время совсем не такой. Кардинально не такой. И поэтому у меня не было понимания, могу ли я и дальше доверять очередному обессиленному и уставшему от жизни мужчине или же мне стоило ударить его посильнее, а потом сбросить с крыши?
Трудный выбор. Непростой.
С другой стороны хруст костей упавшего с большой высоты тела мог бы меня позабавить. Это подняло бы мне настроение. А может и скрасило бы грядущие унылые дни больничного заключения. Но я сделал другой выбор.
– И что я должен сделать? – спросил я, сотрясая воздух талоном на физиотерапию.
– Ты хочешь сейчас?
– Ну, ты же предложил.
– Отлично.
– Веди.
– Идём.
И мы пошли. Мы оставили звездное небо, ночь и шумный город за широкими спинами, неторопливо спустились по лестнице в служебное помещение, являющееся, по сути, чердаком. Но освещения здесь было предостаточно.
– Здравствуйте!
– Добрый вечер!
– Уже ночь.
– И то верно.
Ранее, поднимаясь на крышу, мы не застали Михаила в его скромном убежище. Однако теперь он был на месте, хотя и не нужен был по своему прямому назначению. Нам нужно было просто пройти мимо. Однако люди есть люди. Человеку свойственно скучать. Вот у нас и спросили от самой банальной скуки:
– Задержитесь на чай?
Чай, физиотерапия…
Это я раньше с диким усердием пытался разобраться в чужих желаниях и игнорировал собственное чутье.
Глупо. И непрактично.
С тех давних пор в моем мире мало что изменилось. Изменилось только главное – сейчас мне было не плевать на самого себя.
Что воля, что неволя…
Это в прошлом!
– Хочу чаю, – сказал я.
– Рад стараться.
– Нет, нет…
Санитар Константин вроде как запланировал другое. И, естественно, он решил меня одернуть, вернуть на правильный путь. Я же был твёрд и не дал ему коснуться своего локтя.
– Твоя жена подождёт.
Жёсткое выражение моего лица убедило его со мной не спорить.
Я сделал шаг в направлении человека с чайником. Он в этот самый момент заполнял электрический прибор водой из пятилитровой пластиковой тары.
– Жена?
Гостеприимный хозяин услышал знакомое слово, когда гремел чайником, однако он разминулся с контекстом и поэтому дополнил историю собственным смыслом.
– Меня тоже жена ждёт. Но я не тороплюсь.
– Замечательно.
Мне было откровенно плевать. Я не за этим задержался на чердаке. Я хотел чаю.
– Сахар-то есть?
– Есть.
Михаил – это здешний уборщик. Возраст около тридцати. Здоровый как буйвол. Из недостатков стоит отметить главный – это прическа. Её он украл у одного из диктаторов, канувших в дремучем прошлом. И этим пугал отдельную категорию граждан.
– Раньше, очень давно, я был молод и горяч.
Наполнив чайник водой, и убрав тару под стол, уборщик предложил моему слуху некое лирическое повествование, которое слегка заглушало шум греющегося чайника.
– Я думал, что семья – это мое призвание. И я всё положил на реализацию этой мечты. Сделал четверых детей. Сделал люстру. Собрал китайский столик. Очень сложная херня. Но теперь я слишком стар для этого дерьма и домой к семье мне совсем не хочется.
В расстроенных чувствах уборщик плюхнулся на старый потертый и раскоряченный диван. И он, и я всё ещё дожидались чая. Но чайник тоже был стареньким и потому не торопился вскипать.
– А моя жена меня любит, – заявил санитар Константин.
Он остался с нами. Да и куда-то ему было идти на ночь глядя? К пациентам?
Его слова ещё больше расстроили уборщика. Мина угрюмого опустошения криво растеклась по его лицу. Не пристало Великому диктатору выглядеть таким жалким.
– Меня моя тоже любит. Кажется… А может и нет. Не понимаю я её любви.
Уборщик хотел рассказать что-то своё. Но санитара уже понесло. И он не слушал. Он не хотел слушать.
– И она ждёт меня дома. Прям