История Глории - Стейс Крамер
– Глория, скажите, что вы чувствуете, когда смотрите на эти кадры? – спросил ведущий.
Я улыбнулась и, не отводя глаз от экрана, ответила:
– Удовлетворение.
И тут поднялся шум. Я поняла, что публика на этот раз не такая гостеприимная. Меня будут морально четвертовать.
– Неужели вы получаете удовольствие от этих жутких видео? – поразился Оскар.
– Конечно. Люди наконец-то перестали бояться и могут открыто заявить о своем недовольстве.
Волну недовольства подхватили и зрители шоу.
– Один из экспертов хочет высказаться. Пожалуйста.
– Здравствуйте! Глория, если честно, я в вас очень сильно разочаровалась! Своим поведением вы пропагандируете насилие, падение моральных ценностей, деградацию нравственности!
– Я ничего не пропагандирую…
– Вы – прямое олицетворение жестокости! – прервала меня очередная моралистка.
– Вы спровоцировали мятеж! – выкрикнул кто-то из зала.
– Количество уличных банд увеличилось в несколько раз! Подростки уходят из дома из-за вас!
– Такие, как ты, должны быть изолированы от общества!
И все в таком духе. Мне было очень смешно, но я старалась сохранять строгое выражение лица. Пока они кричали, а их вены, вздутые на висках, едва не лопались от напряжения, я представляла, с каким удовольствием я бы запустила отравляющий газ в это помещение и, находясь в защитном обмундировании, наблюдала, как все эти блюстители морали дохнут один за другим. Великолепно.
– Успокойтесь! Прошу, успокойтесь! – вдруг вспомнил о своем существовании Оскар. – Давайте дадим возможность высказаться нашей героине. Если ей, конечно, есть что сказать.
– Да, у меня есть несколько слов. Буду признательна, если вы, дорогие зрители и многоуважаемые эксперты, перестанете драть свои глотки хотя бы пару минут и выслушаете меня. Господа, вы всерьез думаете, что рост числа банд, побеги подростков из дома, бунты – все это происходит из-за меня? Не из-за чокнутой власти, которая готова посадить за решетку кого угодно, лишь бы поскорее разобраться с грязным делом. Не из-за родителей, которым наплевать на своих детей, наплодили их по глупости, а теперь не знают, что с ними делать. Запомните: дети никогда не уйдут из дома, где они счастливы, где их любят и ценят. Мы выбираем Улицы лишь тогда, когда хотим найти людей, которые нас поймут. Помню, я сидела под пирсом у костра, было холодно, и мерзкая влага океана пропитала всю мою одежду. Мы делили с ребятами остатки еды и понимали, что завтра снова будем мучиться от голода. Но даже тогда я осознавала, что мне гораздо лучше быть под этим пирсом, жрать сосиски, которые воняли тухлой промежностью бомжа, чем находиться дома. Родители, эксперты и остальные моралисты, если вы хоть раз сказали своему ребенку, что вы его ненавидите, даже в порыве гнева, если вы хоть раз подняли на него руку или заткнули его, когда он очень хотел высказаться, – вы запустили необратимый процесс. Конечно, очень удобно повесить все свои грехи на меня, на книги, фильмы, компьютерные игры, интернет, на кого угодно, на что угодно! Но если вы действительно взрослые, мудрые люди, какими хотите казаться, если вы в самом деле намерены исправить сложившуюся ситуацию, то, пожалуйста, начните с себя. Пересмотрите отношение к своим детям, начните, в конце концов, анализировать свои ошибки. А теперь что касается митингов. Глубокоуважаемые органы правопорядка, если вы хотите, чтобы народ успокоился, освободите невиновного человека. Лестер Боуэн не террорист! Пока он находится под стражей, люди с черной меткой на шее не дадут вам спокойной жизни. Благодарю за внимание.
После моей душещипательной речи зал вновь остервенел. У меня была надежда, что хотя бы малая часть этих одноклеточных созданий прозреет, но увы. Я не стала выслушивать очередную порцию отборного дерьмища в свой адрес. Покинула студию, улыбаясь всем камерам, что были направлены на мое лицо, дабы запечатлеть раскаяние, слезы или же покрасневшие от стыда щеки.
– Тебе еще не надоело ходить на эти дурацкие шоу? – спросил Алекс.
Мы прогуливались по нашим Улицам.
– Мне за это хорошо платят, – призналась я.
– Можно хоть автограф у тебя взять?
– Да иди ты, – пнула я его в плечо. – Мне самой эта слава не в кайф, но она может дать неплохие результаты.
– Ты права. Благодаря тебе у нас много новеньких. И, думаю, это только начало.
– Кто сейчас управляет «Грандезой»? – спросила я, когда мы остановились у отеля.
– Хамфри Кэмпбелл. Компаньон Крэбтри. Он разрешил нам тут работать, но мы, разумеется, на птичьих правах.
Я тяжело вздохнула, рассматривая здание. Сколько сил было потрачено, каким трудом оно нам досталось…
– Эй, ты здесь ни при чем.
– Как это ни при чем? Я поспособствовала убийству Крэбтри.
– Они убили бы его и без твоего участия. Ты же сама понимаешь, что Север все равно отомстила бы Элиоту за то, что он помог Лестеру покончить с Дезмондом. И к тому же убийство Элиота стало толчком к тому, чтобы разрушить жизнь Лестера и уничтожить «Абиссаль».
Алекс был прав. Но мне не стало легче.
– Зайдем? – спросил он.
– Не хочу.
– Валери там нет.
– Вы уже настолько с ней близки, что ты чувствуешь ее присутствие и отсутствие?
– Она уехала домой после того, как мы расстались.
– …Из-за меня?
– Из-за тебя.
Вот теперь мне немного полегчало. Мы зашли в ресторан и пропали там на несколько часов, опустошив целую бутылку виски.
– Еще? – спросил Алекс, протянув мне новую бутылку.
– Нет, мне на сегодня хватит.
– А я, пожалуй, еще накачу.
– Алекс, по-моему, у тебя проблемы с алкоголем.
– Нет у меня никаких проблем с алкоголем. Мы с ним отлично уживаемся.
Я заказала целую тарелку клаб-сэндвичей, съела все в одиночку, пока Алекс продолжал пить. Нетрудно было догадаться, что расставание с Валери далось ему нелегко.
– …Как она узнала обо мне? – вдруг спросила я.
– Я не знаю.
– Алекс…
– Я правда не знаю, – сказал он, делая очередной глоток.
Я легла на его плечо, достала кубик льда из его стакана, стала рассматривать его.
– Ты любил ее. Из-за Эйприл ты возненавидел любовь, пытался всячески сопротивляться этому чувству. Валери стала первой девушкой, которой ты сдался…
Лед таял, капли медленно стекали по моей руке.
– Знаешь, я иногда думала о вас, когда была в «Возрождении». Я представляла, как вы лежите на постели. Тяжело дышите. Она устало стирает со своего живота твою сперму, а ты нежно обнимаешь ее вспотевшее тело. Вдруг Валери спрашивает: «Так что же все-таки сделала Глория? О чем вы с ней говорили?» После сношения,
