Год без тебя - Нина де Пасс
Теперь же, поворачивая ключ в замке, отец заметно нервничает.
– Моя квартира на втором этаже, – говорит он, – и, предупреждаю на всякий случай, она действительно маленькая.
Мы поднимаемся по узкой лесенке, и перед нами открывается квартирка с одной спальней, небольшой кухней, ванной и чуть более просторной гостиной, где на одном из двух диванов лежит стопка постельного белья. Мы мнемся на пороге, мысленно задаваясь одним и тем же вопросом.
– Один из них раскладной, – говорит отец. – Кара, я подумал, что ты можешь спать в моей комнате, Гектор – на раскладном, а я – на другом диване.
– Пап, – возражаю я, внезапно осознав, что не могу этого допустить. Гектор и мой отец не могут провести неделю в одной комнате. – Тебе не нужно выселяться из своей комнаты ради меня. Нам тут хватит места.
– Точно, – подтверждает Гектор. Он садится на диван поменьше и хлопает рукой по подушке. – Меня он более чем устраивает, правда. То, что вы в принципе согласились меня принять, – невероятная щедрость с вашей стороны. Мне бы не хотелось доставлять вам неудобств.
Отец переминается с ноги на ногу, ему явно не по себе, но непонятно, будет ли он возражать.
– Значит, решено, – заключаю я.
– М-м, – мычит отец, – Кара, можно тебя на пару слов?
Я закатываю глаза и иду за ним на кухню, отметая неловкость, нарастающую в этом маленьком пространстве.
– Что такое?
– Мне не по душе мысль о том, что ты будешь ночевать в одной комнате со своим парнем. Ты все еще несовершеннолетняя, и, ну, я думаю, что это неприемлемо. Я знаю, что твоя мама согласилась бы со мной.
– Мне семнадцать. Я уже не ребенок. И Гектор не мой парень.
В его взгляде заметно облегчение.
– Правда?
– Просто друг, – говорю я, а потом, чтобы он не расслаблялся, добавляю: – В любом случае, даже если бы он и был моим парнем, думаешь, мы затеяли бы что-то, когда ты в соседней комнате?
Отец откашливается.
– Тогда, думаю, все в порядке. – Я нетерпеливо киваю. – Ладно, вы, наверное, оба голодны после долгой дороги – я тут подумал, может пиццу закажем?
– Звучит отлично, пап, – соглашаюсь я, чувствуя себя немного виноватой из-за того, что разговаривала с ним довольно резко. Мы все-таки сюда почти без предупреждения явились. Но потом я одергиваю себя. Это ничто в сравнении с тем, что он натворил в прошлом. Я не обязана быть милой с ним.
Я плюхаюсь на диван рядом с Гектором.
– Все окей? – спрашивает он, не отрывая взгляд от телефона, от которого практически не отлипал с тех пор, как нам раздали их в оранжерее.
– Он думает, что мы встречаемся, – говорю я, убирая неудобную подушку из-под спины.
Гектор, ухмыляясь, переводит взгляд на меня:
– Ну, это вполне логично. – Я на секунду забываю, как дышать, в ожидании того, что он скажет дальше, но он лишь продолжает: – Я все-таки очень хорош собой.
Я изумленно пялюсь на него.
– Гектор, ну нельзя же так самого себя нахваливать!
Угол его рта дергается, он старается скрыть улыбку.
– Но ты же согласишься, что я красавчик, правда?
У меня начинает гореть лицо.
– Дело не в… я… я честно не знаю, что… Ты что… Ты что, серьезно?
Гектор заходится смехом. Тем глубоким, искренним, заразительным смехом, который, как магнит, притягивает к себе все вокруг, и я в конце концов тоже сдаюсь и хохочу. Он доволен – глаза у него сверкают.
Я качаю головой.
– Господи, какой же ты иногда нахал, Гектор.
– Это называется «уверенность в себе», – заявляет он с широкой озорной улыбкой.
– Нахальство, – я стою на своем.
Он перекладывает подушки у себя за спиной и снова упирается взглядом в телефон.
– Что ж, Калифорния, пока ты рядом и не даешь мне расслабиться, все у меня будет нормально.
Я нахожу пульт и включаю телевизор – нужно на что-то отвлечься, пока я загоняю обратно в клетку птичку, которая пытается расправить крылышки у меня внутри. По телику показывают повтор какого-то шоу талантов. На экране мелькают бенгальские огни и ядовитые цвета, но я на них не фокусируюсь. То и дело натыкаюсь взглядом на какой-нибудь знакомый предмет в комнате. Декоративная сова, потертые корешки томиков в бумажных обложках со знакомыми названиями и именами авторов, темно-синий коврик в елочку. Это не та квартира, в которой я выросла, но вещи те же. Помню, как я спросила маму, почему мы ничего не увезли с собой, когда переехали в Штаты, и она ответила, что в вещах мы не нуждаемся, только друг в друге. Теперь, повзрослев, я понимаю, что она сказала так, чтобы успокоить меня. Мы уехали с одним чемоданом одежды и не взяли ничего, что могло бы напоминать нам о прошлом.
Осмотрев обстановку, я перевожу взгляд на Гектора.
– Что ты ищешь?
Он понижает голос так, чтобы не услышал мой отец, который в этот момент гремит чем-то в кухне.
– Я пытаюсь выяснить, в какую больницу положили маму. Если ее увезли на «скорой», значит, это одна из ближайших к дому – я ставлю на госпиталь Челси и Вестминстер или больницу Святого Томаса. Она не то чтобы знаменитость, ничего такого, но в последнее время имя отца часто всплывало в прессе, поэтому я подозреваю, что об этом могли написать в таблоидах.
– А ты не можешь просто у сестры спросить?
– У нее нет мобильного, – отвечает Гектор. – А если я позвоню домой, велик шанс, что трубку возьмет отец.
– И разве это будет катастрофа? – спрашиваю я. – Он, наверное, ждет твоего звонка – вы все-таки в одном городе находитесь.
Гектор бросает на меня опасливый взгляд.
– Он не в курсе, что я здесь.
– Что? – Я едва не срываюсь на крик. Он шикает на меня и вытягивает шею, чтобы проверить, не услышал ли мой отец. Я перехожу на шепот. – Он ведь разрешил тебе приехать ко мне, значит, он должен быть в курсе.
Гектор морщится.
– Ну, он действительно разрешил, только сам об этом не знает. Мой отец с электронной почтой на «вы», и я знаю его пароль, так что я решил эту проблему через школьный компьютер.
– Гектор! – шиплю я. – О чем ты вообще думал? Если кто-то об этом узнает, тебе
