Бессмертная степь - Иса Капаев
Повергая все упомянутые просьбы на милостивое внимание Ваше, я смею надеяться, что Вы не оставите меня Вашим покровительством, коим до сей поры я имею счастье пользоваться.
С глубочайшим почтением и беспредельною преданностью честь имею быть к Вам всегда
Вашего Высокопревосходительства
Поручик лейб-гвардии Кавказского полуэскадрона
Султан Казы-Гирей
13 апреля 1837 года г. Ставрополь».
В письме, видимо, идет речь о наследственной вражде между сословиями. Султаны не уживались с домом Эдиге до самой Октябрьской революции. Токтамышевские султаны запрещали даже петь эпическую песнь об Эдиге, а Тагановы были из числа старших представителей Казыевского ответвления Эдиге.
Султанский аул на Урупе был основан вблизи Прочного Окопа. Из истории нам известны имена ногайских князей Султана Бакты-Гирея и Султана Давлет-Гирея, живших в том ауле. Но Султан Казы-Гирей не переселился туда. Он принял христианство и женился на красавице казачке Лучкиной, после жил и умер там же, в станице Беломечетской, в 1863 году, где и был похоронен по христианскому обычаю. Станица Беломечетская расположена напротив моего аула, на другом берегу Кубани. Дочь же писателя Шах-Султан-хани, ходатайствовавшая о пенсии отца, как и другая дочь, — дети от другого брака, т. к., став Андреем Андреевичем Султан Казы-Гиреем, их отец не мог наречь детей мусульманскими именами. К сожалению, о матери этих детей, как и о дальнейшей судьбе дочерей, документов не найдено.
Упоминаемый в письме майор Таганов представлял фамилию, известную как в ногайской, так и в кавказской истории. Правильное написание фамилии — Тугановы, в более поздних документах исправление было сделано. Дом князей Тугановых сохранился до сих пор, он расположен за железной дорогой, ближе к Кубани. Долгое время в нём располагалась больница, затем детский сад, а сейчас он перестроен под частный дом одним из жителей аула.
Наш аул, судя по добавлению «эль», был коренным и главным, но при царской администрации произошло смещение. Приставство, куда входил Орак-эли, стало называться Токтамышевским. Возможно, что это произошло из-за соответствующего состава населения или из-за географического положения. А возможно, причиной является возвышение при царской администрации Султана Азамат-Гирея и Султана Казы-Гирея, которые могли убедить администрацию в привилегированном положении ханской фамилии.
Кабардинский ученый Т. Кумыков, написавший труд о жизни и деятельности Султана Казы- Гирея, знакомый с текстом его письма по книге И. Еникополова, преднамеренно избежал даже упоминания о письме. Данные из статьи Р. Керейтова, вероятно, были известны Т. Кумыкову, но о дочерях писателя он тоже решил умолчать. Все эти факты подтверждают ногайское происхождение писателя. Да и в самом очерке «Долина Ажи-Тугай» Султан Казы-Гирей с огромной любовью пишет о своей родной долине, в которой расположены аулы кубанских ногайцев, произведение дышит ногайской топонимией. Сама долина носит ногайское название, адыги просто не могли дать ей такое имя, которое переводится, как Святая долина ( ажи — святой, тугай — долина). Тенденциозный подход Т. Кумыкова виден и в том случае, когда к адыгской аристократии вместе с Султаном Казы - Гиреем он относит ногайских князей «майора Тугана Ахлова, прапорщика Ахло Ахлова и князей Наурузовых», а также абазинских владетелей «Арсланбека Дударукова и Адиль-Гирея Кешева» [3].
Князья Тугановы преданно служили царской армии, состояли в царском конвое. Фактически они принадлежали к самой богатой фамилии. Князья Ураковы, от имени которых происходит название моего селения, в самом ауле не жили, их усадьба находилась ниже по Кубани, возле нынешнего города Невинномысска. Земельное владение и хутор они имели около аула Карамурзай, что теперь относится к Кочубеевскому району Ставропольского края. Название хутора — Ураковский — сохранилось до сегодняшних дней, Князья Ураковы были владельцами какой-то части нашего аула. Хотя Тугановы имели больше подвластных и были богаче, аул не назывался их именем....
В долине Ажитогай вдоль берегов Кубани и обоих Зеленчуков на расстоянии двух-трёх километров тянутся древние курганы. Селения обычно располагаются в тех местах, где есть скопление нескольких курганов. Оставшиеся после переселения ногайцев в Турцию семь ногайских аулов находятся близко друг от друга, на расстоянии десяти-двенадцати километров. В пору моего детства люди из одного аула в другой передвигались пешком, потому что транспорта почти не было.
Ногайцы издревле жили с лошадью: каждый имел хотя бы по одной. Но при советской власти, а именно Хрущёвым, была поставлена точка. Тогда всю тягловую скотину отобрали поголовно. Местные руководители, угодничая Москве, отобрали у людей даже ишаков. Я помню, как в оставшихся со времен войны окопах по приказу властей отстреливали этих животных.
В детстве мне тоже приходилось ходить пешком в соседние аулы. Проехаться на арбе или лошади для нас, детей, было настоящим праздником. Несмотря на запреты, некоторые аульчане умудрялись держать лошадь или ишака.
Наш родственник Абдулла в больших деревянных бочках на арбе возил воду по бригадам. Это был загорелый, с чёрным, как сажа, лицом, никогда не выпускающий из зубов трубку, с лихо закрученными кончиками седых усов, весёлый старик. Он всегда улыбался, и ему отвечали тем же даже самые угрюмые люди в ауле. Дети в нём души не чаяли, для нас было счастье покататься на его арбе.
Он редко кому из ребятни в этом отказывал и всегда ездил, облепленный со всех сторон мальчуганами: один поводья держит, другой кнутом погоняет, третий Абдуллу за шею обнимает, а хозяин арбы весь сияет от радости и пыхтит своей трубкой. Как-то он захватил меня с собой, и мы с ним отправились в долину. Я был очень рад, так далеко за пределы аула редко кому из детей удавалось выехать.
Абдулле нужно было накосить травы для скотины. Мы поехали по старой дороге, что тянется над аулом, вдоль курганов. Старик, к моему удовольствию, поехал до самого Шабаз-аула (современный Адиль-Халк). Травных мест было полно, он действительно хотел мне доставить радость. Ехали медленно. Помню, Абдулла что-то напевал, а я вторил ему в такт. Хотя расстояние было приличное, мы не успели это заметить и вскоре остановились возле высокого зелёного кургана. Абдулла оставил лошадей щипать траву, а сам начал косить.
Я взобрался на вершину кургана. От увиденного у меня дух захватило. Казалось, что я нахожусь где-то по соседству с белыми облаками. Внизу ленточкой серебрился Малый Зеленчук, виднелась зелёная роща вдоль Кубани, а там, на высоком берегу, и станица Беломечетская. Но больше всего притягивало к себе взор небо. Почувствовав себя небожителем, я стал кружиться, затем кубарем
