Дорога к себе - Ольга Станиславовна Назарова
– А я и не сомневался! – своим обычным ворчливым тоном отозвался Николай.
Он почистил рыбу прямо на берегу, не отходя от воды, довольно похмыкал над каждой, не замечая, как развлекает Андрея его внезапно проявившаяся хозяйственность, а потом решил, что вполне-вполне можно попытаться их зажарить – соль-то в домике есть.
Костёр решили развести там же, где и вчера – у избушки.
– Ты хоть раз так рыбу готовил? – осведомился Андрей.
– Видел… Плавали с приятелями, там и наблюдал.
– Вот, то-то и оно, что наблюдал, – вздохнул Андрей.
Николай ожидаемо рассердился:
– Чего тебе опять не так? А? Да, я не умею! Давай сам, или сырую лопай! Я и так наловил…
Андрей хотел ответить привычным залпом эмоций и осёкся, явственно припомнив дурацкую Милкину теорию о псе и коте.
Видимо, они с Колькой действительно ведут себя как-то очень уж похоже. Но додумать мысль до конца Андрей не успел – где-то в стороне застрекотал вертолёт.
Братья переглянулись.
– Нас ищут?
Николай швырнул рыбу на мох, кинулся к берегу, и тут за спиной раздался крик.
Вот не собирался, не планировал Андрей изображать ухудшение своего самочувствия, а пришлось. Только не изображать, а ощутить на собственной шкуре, а всего-то – голову поднял, прислушиваясь к удаляющемуся звуку вертолёта, неловко ногу поставил из-за того, что непривычно держал осанку, да подвернулся небольшой гнилой пенёк…
Да, наши планы вещь очень и очень забавная. Бывает аж до слёз…
Николай рванул к брату.
– Андрей, ты чего? Да что ж за проклятие-то?
Вот тут он перепугался всерьёз. Если к рёбрам, которые и так прилично болят, прибавить попадание в район солнечного сплетения трухлявых останков пенька, то дышать становится как-то проблематично, по крайней мере, пока не пройдёт болевой спазм. У Андрея это какое-то время не получалось …
– Дыши, гад такой! Ты что? Дыши! – Николай никогда не думал, что этот человек ему вообще когда-нибудь хоть как-то понадобится, а уж настолько… – Не смей!
Правда, сказать, что Андрей услышал его слова и воспрял, было бы полным враньём – ему было абсолютно ни до кого! Интересовал только один вопрос – сможет ли он когда-нибудь вздохнуть?
Зато, когда смог, понял, насколько это здорово! Счастье-то какое просто дышать! И пусть всё болит, и шумит в ушах, пусть валяется он на моховой кочке в куче щепок, пусть Николай держит его за плечи, и вид у него такой… странный, всё равно так хорошо!
– Кстати, а чего это с Колькой-то случилось? – ленивая мысль проскользнула среди этого счастливого ощущения, и была жадно подхвачена мозгом, изголодавшимся по кислороду и хоть какой-то умственной активности.
Колька выглядел реально перепуганным!
– Ты сейчас выглядишь так, как в детстве, когда одним махом разбил весь сервиз, подаренный отцу на юбилей! – с трудом выговорил Андрей.
– Сервиз… какой ещё сервиз, придyрoк! Ты ж чуть не того!
– А разве тебя это расстроило бы? – Андрей уже знал, что Колька сейчас ругаться будет, но, кажется, сейчас его ругань означает уже немного не то, к чему они оба привыкли.
Выкрики брата он слушал как музыку, что для композитора было очень немало. А когда Николай немного выдохся, окликнул:
– Коль! – ноль реакции, – Коля! – то же самое, – Брат…
– Чего тебе? – крайне сердито отозвался насупленный Николай и удивился – лежащий на останках поверженного пенька Андрей выглядел, конечно, зеленовато-бледным, но на редкость счастливым.
Правда, это нельзя было сказать о Хантерове.
– Какого… у них там происходит? – рычал он, когда услышал короткий отчаянный вопль, а потом только какое-то невнятное бормотание Николая. – Вертушку развернуть и на остров! Срочно!
Крик Андрея смутил не только Хака. Маляроштукатуры тоже распереживались – работа работой, но к Андрею Миронову они как-то даже привязались. Переглядывались бесстрастно, но оба нервничали.
На Хантерова смотреть они не решались – от того реально несло такой волной ярости, что, кажется, сейчас воздух заискрится.
– Кто так настроил камеры? Поувольняю всех! – прорычал он, мечтая только о том, чтобы в этих самых камерах показались две такие хорошо знакомые упёртые и вредные головы.
Но братья Мироновы находились в слепой для камер зоне, так что ему только и оставалось, что любезно и вежливо общаться с подчинёнными.
– Расслабились на природе? Воспользовались тем, что я не проверил? Когда вертушка будет на месте?
– Ещё четыре минуты… – доложили в наушники.
– Быстрее!
– Да что там такое случилось-то, что они оба на земле? – Петровский говорил беззвучно, но напарник его и так отлично понимал.
– Андрюха упал, а Николай рядом с ним, – так же беззвучно откликнулся Бошинов.
– Хоть бы обошлось…
Шум зависшего над островом вертолёта заставил Андрея широко разулыбаться.
– Не было счастья, так несчастье помогло, – подумал он. – Кольке говорить ничего не буду – он со своим дурацким характером точно решит, что я тоже во всём этом участвовал и замкнётся совсем, а я только-только во вкус вошёл! Мне прямо понравилось! Ну надо же! Он, оказывается у нас в душе-то хлопотун и заботник!
Хлопотун-Коля, убедившись, что его малахольный братец дышит и пoмирaть раздумал, заторопился навстречу к «поисковому отряду», посадившему вертолёт на поляне у берега.
– Нашли! Кирилл Харитонович, они оба живы и даже относительно здоровы! – докладывал один из прилетевших в вертолёте. – Куда их? Домой?
– Нет… в санаторий на озере, там и врачи, и рентген есть, – скомандовал Хантеров. – Я уже договорился. А потом, если врач скажет, что можно, везём домой.
Андрею на рентген не хотелось, а хотелось к жене, но кто бы его спрашивал?
– Коль, рыбу забери, а? – подмигнул он брату, тут же разворчавшемуся о всяких разных, которые на каждой кочке падают как кегли, да ещё и командуют приличными людьми!
Милане предусмотрительно позвонил Хак.
– Сейчас вам наберёт Андрей, мы их «нашли» и везём на рентген, посмотреть, что у него там с рёбрами. Из глухой зоны они выбрались, так что готовьтесь к разговору. Да, вот так самое то будет! – одобрил Хантеров всхлипывания.
Собственно, после того, как Андрей позвонил жене и услышал её плач, он думал только о том, знала она о плане Хака или нет. Даже известие о том, что перелома рёбер нет, зато есть несколько трещин, оставило его более-менее равнодушным.
– Нет и хорошо! Можно уже домой? – только и среагировал он.
Николай, услышавший о том, что с братом всё отлично, тут же принял крайне недовольный вид и весь полёт изображал из себя оскорблённого в лучших чувствах сфинкса, а проводив незадачливого братца домой, быстро смылся к отцу – мыться и есть, раздумывая о том, что
