Глубокая печаль - Син Кёнсук
– Извини.
– Ты и вправду ничем не болеешь?
– Не болею.
Ынсо так и не решилась спросить о матери. Пока раздумывала, почему не может просто поинтересоваться о ней, как будто угадав ее мысли, Ису сказал:
– У мамы все потихоньку.
В трубке было слышно, как снова упали монеты в телефонный автомат, а к звуку падения монет примешались звуки проезжающего мимо автобуса и чей-то голос, и все это вперемешку со стуком женских каблуков.
«Кажется, он звонит не из дома, а с улицы. Откуда же он в такую рань может звонить?» Она уже знала, что брат скажет дальше. Еще бы не угадать! Послышался шуршащий звук, как будто Ису перекладывал трубку из одной руки в другую. После он тихо сказал:
– Приезжай, ну хоть разок, а?
Ису вместо обычного выражения «я по тебе соскучился» на этот раз просил приехать. Просил приехать один раз, всего лишь один раз. Об этом можно было и не говорить, потому что Ынсо уже столько раз слышала это от него, но на этот раз его просьба запала глубоко в душу и зависла в ней каплей воды.
Когда Ису просил приехать хотя бы раз, она была не в силах отказать. Приезжала всякий раз туда, где бы он ни находился, даже если из другого города, – так было, когда он учился в старших классах. Говоря «только один раз», он озвучил эту просьбу, когда провалился на вступительных экзаменах в колледж. В прошедшем году он готовился к вступительным экзаменам и жил вместе с ней в Сеуле, но и тогда однажды поздней ночью с улицы позвонил, назвал место, где находится, и попросил забрать его оттуда. И так было много раз. Когда передумал поступать в колледж и возвращался домой к матери, он также сказал сестре, пытавшейся его задержать: «Ты только приезжай один раз, и все уладится».
Когда, бросив все дела, она мчалась к нему туда, куда он звал, Ису только и говорил: «Приехала?» – и больше ни слова. Хотя этим и заканчивалось, все равно Ынсо хотелось всегда приехать, чтобы стряхнуть зависшую и готовую сорваться ту каплю из слов: «Только один раз».
Догадывался ли брат, какую волну эмоций вызывали в душе сестры его слова «приезжай только один раз», которую всегда приходилось укрощать? И все же он постоянно говорил ей это с другого конца телефона.
– А где ты сейчас?
– В центре. В телефонной будке напротив почты. Как здоровье? Не болеешь, правда? А что у тебя с голосом? Помнишь почту в центре? Ты любила деревья около телефонной будки. Если была какая-то встреча, ты обязательно назначала свидание здесь. А я приехал сюда за овощами. Сегодня посмотрел на календарь, а Чхонмён[3] уже прошел. Пора посева пришла… Вчера и дождь прошел… Земля стала мягкая и рыхлая. Легко будет копать.
Внезапно с того конца провода послышалось, как Ису заволновался. Одна фраза сливалась с другой, он задавал вопросы и сам же отвечал на них. Его речь стала отрывистой, как вспыхивающие одна за другой звезды. Слушая эту болтовню, Ынсо встрепенулась. Да что же это? Она поняла, что Ису находится в депрессии. Он всегда был бодрый и радостный, и если начинал тосковать, то до полного восстановления ему требовалось время: неделя, десять дней и даже пара недель. Из-за этого он оставил идею учиться в колледже и в конце концов вернулся к матери.
«Наверное, он выехал на велосипеде. И теперь ему приходится одной рукой держать руль велосипеда, который он не поставил хорошо, а другой – держать телефонную трубку».
– Сестра!
– М-м?
– Ты забыла нас… Почему от тебя нет никаких вестей? Мы не виделись уже так…
Послышался звук падающего велосипеда. Видимо, Ису хотел подхватить велосипед, и его голос прозвучал издалека. «Мы не виделись уже так…» – одинокий и расстроенный голос все еще звенел в ее ушах. «А когда мы на самом деле виделись в последний раз? Мы виделись в Чхусок[4], и после этого прошло уже целых два сезона».
Тут Ынсо вспомнила про Вана: «Прошла зима, пришла весна с того времени, как ты меня бросил».
– Сестра!
– М-м?
– Когда ты приедешь? Похоже, что ты совсем нас забыла… Приезжай, ну хоть разок? Сейчас и цветы цветут. А? Кстати, как твой друг Сэ? Часто встречаетесь? Я часто вспоминаю гранатовые деревья во дворе его дома. Вчера я пошел к ним домой наточить серп, а там гранатовые деревья все расцвели… Так густо и так красиво! Сестра?
– М-м? – Ынсо, не отнимая от уха трубки, закрыла глаза.
– Сестра!
Только она знает, что стоит за тем, когда Ису так зовет ее. «Но почему это слово не придает мне сил, чтобы утешить брата? Если у меня не возникает желания утешить, так не лучше просто не придавать значения тому, что хочет сказать Ису?» – Мучаясь от этого еще сильнее, она снова прижала к себе трубку.
– Сестра!
– М-м?
Когда Ису было плохо, он без конца автоматически звал ее: «Сестра! Сестра». Словно все, что он хотел сказать, заключалось в этом одном слове. Ынсо прикусила губу. На этот призыв о помощи она больше ничего не могла придумать в ответ, как только промычать.
Она знала это наверняка: Ису специально взял велосипед, чтобы выехать в центр, так как для него разговор был важнее покупки овощей. Ынсо, которая могла только мычать в ответ, почувствовала такую пустоту внутри, что закрыла глаза.
Ису любил проводить время со своей старшей сестрой больше, чем с ровесниками. Он ходил за ней по пятам по огороду, на речку, на кухню, ходил и звал: «Сестра, сестра!» А она на каждый его зов отвечала: «М-м?» Иногда, когда Ису и рядом не было, ей казалось, что его голос звучит сзади. Бывали дни, когда он не звал ее, но она по привычке говорила «м-м», а потом смеялась над собой. Так и звучало в ее ушах: «Сестра!» И на улице, каждый раз, когда ее начинал преследовать этот зов, она с трепетом оборачивалась, но Ису не было рядом.
Повзрослев, Ису стал звать ее так только тогда, когда ему было очень тоскливо.
– Ису!
– М-м? А какие семена ты купил?
– Семена салата, хризантем, мальвы, лука… Сестра?
– М-м?
– Приезжай хоть разок?
– Хорошо.
– Сестра?
– М-м?
– Сестра… мы не виделись так…
Снова послышался звук падающего велосипеда.
– Мы не виделись так… – Ису хотел что-то сказать, но, видимо, велосипед начал падать, и он выпустил из рук телефон. Раздался звук
