Бессмертная степь - Иса Капаев

class="p1">В этой же статье М. Губогло, приведя подобные примеры из русских летописей, сводит смысл воплей к тотемическим представлениям половцев, к тому, что «выть по-волчьи после победы над врагом» у половцев было традицией буквального уподобления прародителю волку. Я не могу согласиться с выводом гагаузского ученого. Это был совершаемый на родине обряд поминания погибших в боях сородичей. Волчий вой отнюдь не напоминает торжество, наоборот, он отражает пронзительную тоску по другу. Ногайский «аваз шыгару» имеет общую мелодику, толпа её выводит единым дыханием, и только неосведомлённому чужестранцу он может показаться воем волчицы. На похоронных церемониях после такой процедуры печаль, тоска доходят до каждого, и толпой овладевает одно чувство. Обряду почитания ушедшего ногайцы уделяют большое внимание. Соотечественники, родственники свою сопричастность общему переживанию должны показать не в радостный день, а в тяжёлый день горя, скорби. И на Кубани, и в Караногае при известии о смерти необязательно родственника, но любого аульчанина ногаец должен поспеть к яназы (главной молитве над усопшим). Где бы он ни находился — в городе, на работе, на важном мероприятии, он бросает всё, надевает головной убор: шапку или фуражку — и спешит на похороны. Большое число участников похоронных процессий тоже является отличительной чертой нашего народа.

Особое почитание умерших — древняя и незыблемая традиция кочевников. Скорбь и сочувствие, как ни одно другое чувство, объединяют людей. Особенно сильно люди ощущали единение, когда поминали воина, вождя, погибшего в битве с врагом. «Как же я буду жить на свете, если не отомщу?!» — вздыхал каждый, глядя на возведённый курган хана или мурзы. То же самое думали простой уздень и его родня, глядя на холм брата или отца. По домусульманским представлениям ногайца человек, умирая, продолжал жить в мире теней, отражений, но одновременно он не прерывал связи со здешним миром, всё видел и мог оценивать поступки оставшихся на земле. Считалось, что если умерший не похоронен или обычаи были соблюдены недобросовестно, сульдер (отражение) может приносить в дома родственников зло. Если тело усопшего не захоронено, то его отражение может принимать облик животного, чаще всего оборачиваться кошкой или совой, и приносить болезнь или даже смерть. Наверное, из -за этого ногайцы в день похорон старались всех кошек держать взаперти. Возможно, такое отношение к этим животным выработалось потому, что кошки неравнодушны к трупному запаху: случалось, они прыгали на труп. Отражение могло вселиться в старуху- обыр и по ночам доить коров, пить кровь у детей и скота. Поэтому требовалось соблюдать все тонкости похоронного церемониала, приносить жертву богу Тангри, которого древние тюрки и монголы называли Кок Тангри (Бог Неба). В ногайских погребальных песнях часто упоминается имя этого бога.

Кара ер, сеннен несин коьрейим,

Тангри юмарт оьзиме,

Таьтли уйкысын бергеннен сонъ.

Чёрная земля, в чём тебя мне винить,

Если сама щедрость — Тенгри

Сладким сном (смертью) меня одарил.

В ногайском языке имена бога: Аллах, Кудай, Тангри употребляются в качестве синонимов. С приходом ислама мусульманские персонажи перемешались с более древними, в фольклоре сохранилось устойчивое выражение: «Азраил Тангридинъ сыйлы маьлеги» (Азраил — почётный ангел у Тангри). Ногайцы имя бога употребляют без добавления «Кок» (Небо). Без добавления ясно, что Тангри — Небесное божество. Корень слова «танъ — танг» обозначает лучшие представления ногайцев. Так, рассвет, утреннюю зарю ногайцы называют «танг», доброго человека — «танг адам», реку Дон — «Танг су», редкостный, диковинный, желанный — «тангсык», планету Венеру — «танг Шолпан».

В домусульманских верованиях ногайцев наряду с Тангри существовали и такие божества, как хозяин Земли — Ер иеси, хозяин Воды — Су иеси, хозяин Дома — Уьй иеси, хозяин Святынь — Ки иеси, хозяин Огня — От иеси: с рождением человека появлялась и его звезда на небе, а если падала звезда, то считалось, что кто-то умер. Плеяды ( Улькер ) решали, жить человеку или умереть, и потому следили за звёздами. Святой птицей считался белый лебедь, в него не стреляли. Не охотились и на сову, так как в неё могла поселиться душа близкого человека, по каким-то причинам обозлившаяся на родственников.

О ногайской мифологии ещё пойдет речь, а сейчас надо сказать о некоторых суевериях, сохранившихся вплоть до последнего времени. При поминках, при курманлыке (принесении жертвы) хозяйка дома становилась на одно колено возле очага, приставляла ладонь к макушке, произносила: «Тоба, тоба!» — и кидала в огонь кусок жира от зарезанного животного. Большим кощунством считалось плевать в огонь и воду. В тяжёлые, горестные моменты жизни для семьи, рода, всего народа делали курманлык: резали быка или специально откормленную лошадь, просили Тангри смилостивиться, поминали умерших, по ночам слушали рассказы о жизни пророков и песни бахши о героическом прошлом.

До Великой Отечественной войны почти повсеместно придерживались этих обычаев. Традиции лучше сохранились в Караногае. Кубанские ногайцы в результате искусственного голода 1932—1933 годов были на грани физического исчезновения, а в результате насилия над духовностью коммунистических и комсомольских вожаков даже мусульманские обычаи были доведены почти до полного исчезновения. Так, на Кубани был почти искоренён обряд обрезания, на целый аул можно найти одного-двух человек, читающих Коран. Между тем отголоски домусульманских верований среди кубанских ногайцев найти можно.

В конце 60-х годов я сам участвовал в обряде вызывания дождя. На берегу Кубани собрались почти все жители аула, была зарезана чёрная корова, старых людей угощали мясом и шурпой, ребятня ходила с большой куклой — чучелом, одетым в мужскую одежду, пели песню про Андыр- Шоппай (это древний бог дождя):

Андыр-Шоппай нур туькли,

Куванышы буьртикли.

Белинде куьмис белбау,

Колында езден конгырау.

Андыр-Шоппай боьрк кийген,

Шыгып аспан уьиннен.

Коьктен явын туьсирткен,

Юмле халкты суьйинткен.

Андыр-Шоппай — сияющий волос,

Всходы радости дающий.

На поясе у него серебряный пояс,

В руках медный колокольчик,

Андыр-Шоппай шапку новую надел,

Выйдя из своего небесного дома,

С неба дождь он вызвал, Возрадовав весь народ.

Дети обливали водой куклу Андыр-Шоппай, старики обмывали большой белый камень, который почитался всем аулом. Ребятню угощали сладостями, баурсаками 2 . К моему огромному удивлению, вечером сгустились тучи и полил сильный ливень.

Поразительно то, что сейчас многие обряды возрождаются стихийно, как бы сами собой. Если ребёнок заболеет, на лоб его ставят отметину — точку из сажи. О многих обрядах ещё несколько лет назад можно было только вычитать в этнографических трудах, но будто какое-то незримое зерно памяти заложено в генах нашего народа. Особенно это заметно при поминальных церемониях. Вопреки мусульманским, с одной стороны, и строгим, скромным обычаям горцев с другой, поминки у ногайцев проводятся