Где дом и дым глубин и алый - Александра Васильевна Зайцева

Лена не знала маму Марины. Но знала, что та болела. И что папа с Мариной познакомился в больнице, в той самой, где угасали обе мамы – Марины и Лены с Диником. Давно, так давно, что словно приснилось.

После кафе были ещё улицы. Мечеть с длинными башнями. Кремль с колокольней. Лена устала, Диник устал. Нагулялись. Достопримечательности не радовали, всё сливалось, казалось скучным и одинаковым. Лена уже не отличала одну улицу от другой. И только на обратном пути, стоя под светофором у пешеходного перехода, она подняла взгляд на дом напротив. Выхватила полукруглые окошки, большие ворота. Стены другого цвета, но это тот дом, тот! Точнее, его кусочек, меньшая часть, потому что остальное перестроили, перекрыли уродливым зелёным забором из профнастила, завесили рекламными баннерами. Но вот дерево, дерево там же! Без цветов, с узловатыми голыми ветками, но если представить… А верблюда нет, да и откуда ему взяться.

– А это что? – спросила Лена.

– Где? – не поняла Марина.

Оказалось – Индийское подворье. Так было написано на скромной табличке у запертых ворот. И гораздо ярче: «Машины не ставить!» И ещё: «Волосы! Дорого!»

– Ух ты, – восхитилась Марина, – индийское!

– То, что от него осталось, – пробормотала Лена.

– Хочу домой! – заявил Диник.

Домой. Забавно. Но больше – грустно.

Шли долго, Диник совсем разнылся. А Лена смотрела по сторонам и всё больше убеждалась, что никак не могла видеть Индийское подворье из тёти-Рузиного окна. Но зато оно есть, оно существует, а это уже неплохо!

Тётя Руза ссорилась с Мариной, и причиной была Лена.

– Тебе я не могу отказать, но детей терпеть не обязана! – заявила она.

А всё из-за «Зенита», будь он неладен. Вернее, из-за Лениного обмана. Это ж надо было прикинуться журналисткой, чтобы по соседям шастать. Обманывать людей, давать ложную надежду. Издеваться над старой женщиной. Она что думает – это смешно? И вообще, нечего тут вынюхивать. Дом ветхий, большой, закоулков много, Руза не собирается отвечать, если дети убьются или покалечатся.

Марина уверяла тётку, что всё не так ужасно, что дети у неё осторожные и ответственные, а Лена наверняка не хотела плохого, это недоразумение. И она прямо сейчас пойдёт к той пожилой женщине извиняться.

И Лена пошла. А куда денешься, тётя Руза тут главная. К тому же Лена действительно напортачила с фотоаппаратом. И понимала, что это обязательно раскроется, просто не думала, что так скоро. Шла, еле переставляя ноги, силой волокла себя через двор. Что говорить? Как в глаза смотреть? Лена не преступница, но безмозглый ребёнок, и сейчас ей об этом напомнят. Заслуженно. Унизительно. Хоть бы этой Александры-как-её-там не оказалось дома. Хоть бы…

– А, это вы, – старушка стояла на пороге своей квартиры и почти искрилась от праведного гнева. – Что вам надо? В прошлый раз не успели меня обокрасть, решили сейчас? Я всё про вас знаю.

– Я хочу извиниться, – пролепетала Лена.

– Да? Интересно, за что?

– Ну… я не собиралась вас обманывать, пыталась сказать, что вы ошибаетесь. Но вы не слушали.

– Ах вот как?! Это я виновата?!

– Нет. Не вы. Виновата я.

– И в чём же? В чём именно? Скажите!

Лена знала эту игру, некоторые учителя виртуозно исполняли подобные трюки. Задавали вопросы, на которые не требуются ответы, но таким образом, что отвечать всё же приходилось. И каждое слово лишь сильнее выставляло тебя тупицей. Загоняло в угол – позорный угол, потому что происходило это перед всем классом. Здесь хотя бы нет свидетелей. Древний коричневый дед на той стороне двора не считается, ему всё равно.

– А ты кто такой? – сурово осведомилась старушка, глядя Лене за спину.

Лена обернулась. Диник. Мнётся чуть позади, видно, что боится, но не уходит.

– Это мой брат, – сказала Лена. – Младший.

Словно не заметно, что младший.

– Так у вас банда, – прищурилась старушка. – Преступная группировка. Я подозревала!

– Не ругайте Лену, – пискнул Диник. – Её уже тётя Руза поругала. Сказала, что выгонит нас.

– Диник, иди к Марине, – попросила Лена.

– Нет, я тебя подожду.

– Иди!

– Я с тобой!

– А хочешь булочку? – вдруг спросила старушка.

– Ведьмы в сказках тоже булочки предлагают, – заявил Диник, и Лена подумала, что теперь нового скандала точно не избежать. Но старушка не обиделась, а очень серьёзно ответила:

– Ничего подобного. Ведьмы заманивают детей пряниками. Пряничными домиками. А этот, как видишь, самый обыкновенный. Так что можешь не волноваться.

– Спасибо, но нам пора, – сказала Лена самым твёрдым своим голосом. Зря старалась. Старушка отказ не приняла, потому что Лена и так её оскорбила, а теперь снова расстраивает. Это уже слишком, знаете ли. Никакого уважения. И вообще, она приглашает не Лену, хотя так и быть, проявит великодушие и позволит ей тоже войти. А вы что же, молодой человек? Боитесь?

Кто? Диник? Да никогда!

Александра Антоновна (Лена несколько раз мысленно повторила её отчество, чтобы больше не забывать) оказалась гораздо щедрее тёти Рузы и разрешила Динику осматривать и трогать всё что угодно. Хоть квартирка у неё однокомнатная, Динику было где разгуляться. Он постучал пальцем по клавишам пианино, понюхал искусственные цветы в вазе, ощупал бесчисленное множество фарфоровых девушек и глиняных зверей, лизнул ароматную толстую свечу с восковыми ангелами. Лена не пыталась его приструнить – старушка сама напросилась. А та только радовалась Диниковой любознательности и охотно рассказывала о каких-то людях, которые дарили ей эти безделушки сто лет назад. Потом Диник заметил часы с кукушкой и попросил показать ему птичку. Легко! Поставили к стене два стула и минут десять вертели стрелки, снова и снова выманивая кукушку из-за маленькой дверцы. При этом Александра Антоновна веселилась не меньше Диника. Лена не участвовала, чинно сидела в кресле и ждала удобного момента, чтобы уйти. А Диник ждал обещанных булочек.

За чаем он сказал, что здесь лучше, чем у тёти Рузы. Руза сердитая и в свою комнату не пускает. Каких-то тётенек иногда пускает, сидит там с ними по часу, шепчется, а Динику нельзя. Александра Антоновна ответила, что это пройдёт, Рузе надо привыкнуть, а сердится она больше для вида.

– Ой, у вас тоже трещинки и пятна на стене, – заметил Диник. – А вон там обои висят.

Александра Антоновна покосилась на Лену, рассказала про сырость и старый ремонт.

– Наш папа лучше всех ремонты делает, он так работает, – сказал Диник. – Вот бы он и вам сделал.

– Это было бы замечательно! – обрадовалась Александра Антоновна.

– Но он сейчас не может, потому что заболел. А мы уехали…

Лена с силой поставила чашку на блюдце. Так, что по комнате раскатился высокий предостерегающий звон.

– А мама тоже работает? – невозмутимо поинтересовалась