Причуды старика - Флойд Делл

— Крис не обращал внимания на мнение людей, — задумчиво сказал он и, повернувшись к ней, посмотрел на нее с восхищением, как смотрел, бывало, на своего друга-героя. — И вы тоже не обращаете?

— Да, пожалуй, — ответила она, чувствуя себя храброй в его присутствии. Свою храбрость, словно блестящее одеяние, демонстрировала она этому новому другу, но в глубине души знала, что это неправда… что она — трусиха. Она считалась с мнением своей матери. «Нечего мечтать о каком-то принце. Билль — славный мальчик, место у него хорошее, и он не пьет. А тебе уже восемнадцать лет! Девушка не должна ждать слишком долго!».

В ее ушах еще звучал голос матери. И снова почувствовала она отвращение к той обыденной роли женщины-хозяйки, какую навязывала ей мать с тех пор, как она имела неосторожность привести Билля домой и познакомить с родителями. Между ними — Биллем и ею — шла игра, старая, как мир, и если она — Ада — будет действовать умно и осторожно, дело кончится тем, что Билль сделает ей предложение. Да, если она сумеет разжигать его страсть и в то же время убеждать в своей порядочности и респектабельности, — той респектабельности, какую ей, как фабричной работнице, так трудно было сохранить в глазах света, — она будет женой Билля. Но… она далеко не была уверена, что ей хочется быть чьей бы то ни было женой… Сейчас она не хотела об этом думать, не хотела отравлять счастливые часы. Но не так-то легко было отделаться от мыслей о Билле. Она сделала отчаянную попытку развеселиться, но ничего из этого не вышло.

— В Атлантиде брак совсем не то, что у нас, — сказала она. — Там женщине не приходиться всю жизнь мыть посуду, подметать пол и баюкать капризных ребят. В Атлантиде брак — волнующее событие.

Она взглянула на Натэниеля, думая, что он сделает то же замечание, какое сделал ее отец: обязанность женщины — няньчиться с ребятами.

Но Натэниел и не думал возражать. Он глубокомысленно кивнул головой.

Неожиданно она повернулась к нему и спросила:

— Скажите, выходить мне замуж за Билля?

— За Билля?

Он был потрясен этим вопросом. С трудом он проговорил:

— Как… как… разве вы хотите?..

На секунду она задумалась, потом нерешительно ответила:

— Я… я не знаю.

— Нет! — воскликнул Натэниел, содрогаясь при мысли о том, что Билль может заключить ее в свои объятия… — Не выходите!

— Ладно! — весело отозвалась она. — Не выйду!

Она вытерла ноги юбкой, и с грустью протянула:

— Пора итти…

Потом взглянула на его мокрые ноги.

— Дайте, я вытру…

И кончиком юбки досуха вытерла ему ноги. Они обулись и отправились в обратный путь. У Натэниела тихо и радостно было на душе.

Они шли медленно. Оба молчали. Дойдя до разветвления тропинки, они взялись за руки и пошли рядом. Потом остановились, обменялись робкими поцелуями и вышли на лужайку, где их поджидали остальные участники пикника.

4

Песня оборвалась, когда они подошли ближе. Секунду все молчали, потом раздались громкие голоса, окликающие их, а немного спустя снова спустилось тяжелое молчание, словно все чего-то ждали. Натэниел был поглощен мыслями об Аде и не обращал внимания на окружающих, но и он не мог не заметить, что встретили их как-то странно.

Ада остановилась, скованная этим молчанием. Казалось, она собирается что-то сказать, и все ждут этих слов. Но она ничего не сказала… она только посмотрела на него испуганно, смущенно, умоляюще… она не скрывала своей слабости. В чем дело? Чего хотела она от него? О, как хотелось ему понять! Как тяжело было сознавать свою беспомощность! Она смотрела на него недоумевающе, растерянно; должно быть, вид у него был глупый. Потом она повернулась к нему спиной, словно он обманул ее ожидания. А он чувствовал себя виноватым.

Казалось, она увяла под этими любопытными, враждебными взглядами. Она не могла сказать тех слов, какие спасли бы ее — ее, фабричную работницу, — от подозрений. Внезапно ее охватил ужас: чтобы спасти свою репутацию, она хотела объявить им, что обручилась с Натэниелом. Но этого она не могла сказать, а он оскорблял ее своим молчанием. Значит, он никакого значения не придавал поцелую. Одинокая и пристыженная, она стояла перед этими людьми, которым недавно готова была бросить вызов.

Он молча ждал, не понимая разыгравшейся перед ним драмы. Вдруг кто-то из молодых людей насмешливо свистнул; его тотчас же заставили умолкнуть. Услышав свист, Ада вызывающе подняла голову, словно принимая обвинение, которое не могла с себя опять.

— Вот и мы! — сказала она презрительно и дерзко и подошла к остальной компании.

Сейчас она нимало не походила на ту девушку, какую он знал. Он, недоумевая, последовал за ней, но заметил, что она старается держаться от него подальше. В чем дело? Что случилось?

Все вскочили, заявив, что пора отправляться по домам. Натэниел шагал по дороге между двух молодых людей. Спутники его почему-то молчали, а он чувствовал, что с ним обращаются, как с преступником или нарушителем правил общественной морали. Расселись в вагоне конки; против обыкновения, никто не затянул песни. Когда вагон остановился на углу улицы, где жила Ада, она встала, презрительно бросила всей компании «прощайте!» и вышла. Она не хотела, чтобы Натэниел ее провожал, — в этом он был уверен. Тем не менее он нерешительно привстал. Должно быть, эта нерешительность не прошла незамеченной. Ада не могла забыть нанесенного оскорбления. Она холодно посмотрела на него и сказала: — нет… не надо! — так спокойно и равнодушно, что он окончательно пал духом и сел на свое место. Через секунду встал Билль, мрачный и решительный, и последовал за ней. Она не протестовала. При свете фонаря на углу Натэниел видел, как Билль взял ее под руку. Он знал, что для него она потеряна и не понимал причины. От воздушного замка остались одни развалины.

5

Когда, наконец, Натэниел обрел способность соображать, он увидел, что идет рядом с Мэбль по улице. Мысленно он назвал себя глупцом. Не было у него ни малейшей надежды понять тот мир, в каком он жил. Да, прав был его отец!

Он убеждал себя в том, что у него составилось неправильное представление об Аде — она презирала его с самого начала. С ним она дошла гулять просто так, по капризу; его глупая болтовня ей не понравилась, а поцеловала его она для того, чтобы потом вместе с Биллем поднять его насмех. Такое объяснение казалось ему весьма правдоподобным… Но почему все