Стон дикой долины - Алибек Асылбаевич Аскаров

— Гражданская война?!

— Ну да... Мы уже накануне своего «Нагорного Карабаха».

— Лучше скажи, «Ближнего Востока». Он нам все-таки ближе, по вере...

— О чем это они?.. — не понял кто-то из совхозных специалистов.

— Коли назревает такая опасность, может, лучше не давать вообще никакого имени?

— А если не дать, появится риск перерастания спора в затяжную распрю, такую как старая столетняя война между англичанами и французами.

— Боже мой, какая, однако, сложная ситуация!

— Все сложности еще впереди...

Гул разговоров прервал директор школы.

— Вы тут не накручивайте, товарищи! — сердито сказал он. — Поскольку в ауле есть школа, она должна носить чье-то имя. Это будет честью и для нас, работников школы, и для вас.

— Честью, говоришь?.. — задумался Тусипбеков, глядя на директора школы.

— Да, большой честью...

— В таком случае поступим так... Обсудим сначала вопрос со школой, — объявил свое решение глава совхоза. — Сабантой от нас никуда не убежит... Завтра вечером соберем народ в аульном клубе и поставим на повестку дня вопрос о присвоении имени школе... Никто не возражает? Все согласны?

— Как тут не согласиться...

— Согласны!

* * *

Назавтра, в соответствии с принятым совхозным начальством решением, мукурцы собрались в аульном клубе. В небольшой зал, напирая друг на друга, втиснулись практически все, кто достиг совершеннолетия и имел право голоса. Лишь представители других родов, с интересом наблюдавшие за школьной тяжбой каргалдаков и камаев со стороны, вместе с аульной детворой толпились, прислушиваясь к происходящему, у распахнутой настежь входной двери, поскольку внутри им мест не досталось, либо поочередно заглядывали в окна, обсуждая ход собрания возле стен клуба.

Такого шумного схода жителей в ауле Мукур никогда еще не было — ни прежде, ни позднее. Начальство вообще с огромным трудом, чуть ли не на подзатыльниках собирало народ в клуб, когда в связи с приездом из райцентра какого-нибудь уполномоченного требовалось провести общесовхозное совещание. Кроме того, если мукурцы и посещали какие-то собрания, то обычно только ради того, чтобы лишний часок вздремнуть, а со всеми постановлениями молча соглашались.

На этот раз ни дремавших, ни согласно поддакивавших в зале не оказалось. Более того, в бурный спор включились даже самые тихие и незаметные старики да старухи, которые никогда в жизни не высовывались.

Войдя в клуб, все каргалдаки расположились по правую сторону от президиума, а камаи расселись на рядах слева. До начала собрания обе стороны, хотя внутри у них все кипело и готово было взорваться, вели себя тихо — лишь постреливали друг в друга многозначительными взглядами, но никаких споров и перебранок между ними замечено не было. Однако, как только собрание открылось, от этой мирной тишины и следа не осталось: зал превратился во взбунтовавшееся пчелиное гнездо, которое разорил медведь.

Председательствовал на собрании начальник районного управления образования Ковалев — мужчина средних лет, в очках, с коротко остриженными усиками, чернеющими под носом узенькой полоской. Он объявил повестку дня и предоставил слово заведующему библиотекой Даулетхану.

Сидящие слева камаи тут же зашумели, словно на их подворье внезапно налетели волки.

— Почему это первым должен выступать каргалдак? — возмущенно закричали они, размахивая руками.

— Не все ли равно, кто начнет говорить? — спросил в некотором замешательстве Ковалев.

— Не все равно! Это принципиальный вопрос... Чем это каргалдаки лучше нас, чтобы выступать первыми?! — уперлись на своем ками.

— Если мы лучше, значит, заслужили! — ехидно парировали каргалдаки, не желая упускать предоставленную председателем собрания историческую возможность.

— Пускай в таком случае на сцену выйдут оба — и Даулетхан, и Оралбек. Пусть говорят одновременно! — предложил стоящий в дверях широколицый и низкорослый джигит по имени Сейтебек.

— Но ведь слушать сразу двоих трудно...

— Какая-то словесная трескотня получится.

— Так дайте слово одному!

-Ну, и кому же?

— Пусть Даулетхан выступит!

— Не-ет, надо предоставить слово Оралбеку!

Председатель собрания вконец растерялся, не зная,

что делать, он в замешательстве то снимал, то снова надевал очки и выжидал. Заметив его затруднения, Тусип-беков решил взять бразды правления в собственные руки.

Когда за трибуной выросла грозная фигура директора, в зале мгновенно воцарилась тишина.

— Товарищи, всем вам хорошо известно, что я не камай и не каргалдак, — весомо начал глава хозяйства. — Для меня все равны — и камаи, и каргалдаки, и остальные. Я один из тех, кто не делит казахов по родам...

— Почему это для тебя все равны? А куда ты денешь своего свата — камая Ашкуна? — спросил кто-то из центра зала.

— Никуда не дену, — ответил начальник. — Он действительно камай и он действительно мне сват, однако никакого отношения к вашим спорам и распрям он не имеет, потому что живет в Аршаты, и об этом вы тоже хорошо знаете.

Раз он тебе сват, ты все равно будешь склоняться на строну камаев!

Ну, допустим, и так... Что вы тогда предлагаете — сидеть всю ночь и препираться, не в силах решить, кому первому слово дать?

— Почему, не в силах?.. Пусть первым говорит ка-май! — крикнули слева.

— Чепуха! Первым уже предоставили слово каргалда-ку! — вскочил с места кто-то с правой стороны.

Теперь уже чуть было не растерялся даже стоявший на трибуне директор.

— Товарищи! — подняв руку, крикнул он, призывая зал к тишине. — Тут не собрание, а какой-то ташкентский базар! Вы что творите?.. Прекратите этот нескончаемый ор! — Затем, воспользовавшись своим правом руководи! ели, Тусипбеков решительно объявил: — Дирекция совхоза «Раздольный» предоставляет первое слово библиотекарю Даулетхану. На это у него есть полное моральное право, потому что его статья на газетной странице стоит впереди статьи Оралбека...

— Начальник правильно говорит... статья Даулетхана первая!

Правда?

— Да, эти негодники из газеты напечатали ее повыше оралбековской!

— Неужели?!

— Ох! Получается, газетчики нас без ножа зарезали!

Не найдя аргумента против удачно найденного директором выхода из тупика, камаи затихли, будто воды в рот набрали.

Таким образом, первое слово взял библиотекарь Даулетхан.

Вдумчиво рассказал о биографии Каратая Карамендина: как он поднимал аул Мукур, как организовал на его базе замечательное хозяйство, которое назвали «Раздольным», как позднее геройски погиб на войне... Свою речь Даулетхан завершил призывом проголосовать за присвоение школе имени этого прекрасного человека, что считает самым подходящим и самым справедливым решением.

Сидевшие справа каргалдаки приветствовали речь библиотекаря криками