Фундамент - Алексей Филиппович Талвир

— Кто следующий? — спросил Архип Прокопьевич.

Встал Леонид Васильевич Иревли. Он спокойно сказал:

— Я не буду доказывать, что главный инженер Чигитов не имеет никакого отношения к моему назначению. На должность редактора заводской многотиражки меня направил Вутланский горком партии. Мурзайкин не покривил душой в одном: он действительно не хотел, чтобы я работал на одном заводе с ним. У него есть для этого серьезные причины. Но сейчас разговор не о них. Фельетону о главном инженере я не дал ходу, потому что в нем извращаются факты, вся вина сваливается на одного Чигитова. В то время как непосредственными виновниками являются инженер по технике безопасности Альдиаров, заведующий складом горюче-смазочных материалов, дежурный заправщик. К такому выводу пришла комиссия, занимавшаяся расследованием обстоятельств несчастного случая. Как было выяснено, существует инструкция, подписанная главным инженером Чигитовым, в которой сказано: «категорически запрещается отпускать горюче-смазочные материалы без накладной, а также не в специальную тару».

Далее там говорится, что люди, не сдавшие техминимум по ГСМ, не должны допускаться к работе на складе горюче-смазочных материалов.

Между тем на должности заправщика работает девушка, которая почти не знакома с правилами обращения с огнеопасными жидкостями. При поступлении на работу она даже не была проинструктирована Альдиаровым по техминимуму. Именно она и отпустила ведро уайт-спирита пострадавшему, у которого, кстати сказать, не было ни талона, ни накладной, ни даже разрешения заведующего складом. Так скажите, в чем же состоит вина главного инженера? Имел ли я моральное право печатать сфабрикованный на него пасквиль?

— В том, что он обязан следить за работой всех своих подчиненных, — вставил Мурзайкин, — и за все их недоделки, промашки отвечать головой. А фельетон, Леонид Васильевич, ты обязан был напечатать. Таков закон нашей демократической печати. А потом коллектив обсудил бы его и решил, кто прав — Чигитов или Кокки.

— Умно было кем-то задумано, — заметил Иревли. — Значит, публично оклеветать человека, а потом пусть он оправдывается. Нет, Иван Филиппович, демократичность нашей печати состоит не в том, чтобы печатать клеветнические статьи…

И тут с места раздался испуганный голос Георгия Кокки:

— Как же так получается, Иван Филиппович? Вы-то мне говорили, что Сергей Кириллович никаких инструкций по пользованию горюче-смазочным материалами не разрабатывал, не давал — я и поверил.

— Вот как! — неискренне усмехнувшись, отозвался Мурзайкин. — Я виноват? Он, человек с высшим образованием, писал, а я, выходит, виноват за то, что там что-то не соответствует действительности. Чай, не детский сад.

Все поняли, какую роль в этом деле сыграл Иван Филиппович.

Рядом с Кокки сидел Аркадий Иштулов.

— Ты чего это? — шепотом спросил он Георгия. — За Галину мстишь?

— Да нет… При чем тут она? — виновато ответил Кокки. — Между ними, оказывается, никогда ничего и не было. Она-то целилась, да промахнулась. Нужна ему такая… Не в том дело…

— А, понятно, как и нас с отцом квартирой соблазнял… — сообразил Аркадий.

Кокки дипломатично промолчал и возвел глаза на выступающего Иревли.

— Теперь о моральном облике Сергея Кирилловича… — продолжал редактор многотиражки. — Сам факт, что молодой мужчина живет вдали от жены порождает нездоровый интерес, подозрения. Но как можно ставить в вину человеку лишь то, в чем он бездоказательно подозревается?

Присутствующие удивленно переглядывались, недоуменно вскидывали плечи.

Аркадий ткнул соседа в бок:

— Георгий, а ну повтори сейчас же то, что ты мне сказал.

Кокки, виновато озираясь по сторонам, отодвинулся от Иштулова, пообещал:

— Я потом скажу, выступлю.

— Автор говорит, что и в этом вопросе его ввели в заблуждение, — крикнул Аркадий.

— Ха-ха, — опять напоминал о себе Мурзайкин. — Ну, кто же поверит, что молодой мужчина по нескольку месяцев постится? Ну, не Галина так Марина или Ирина, а кто-то у него есть, должен быть, если он… нормальный здоровый человек.

— Ну, а если признать, что должен быть, значит, это и неаморально, — заметил Иревли. — Что же тогда ставится человеку в вину?

— Руководителю нужно жить так, чтобы не было никаких сомнений, подозрений, — вновь бросил реплику Мурзайкин. — Почему Чигитов не берет жену к себе?

— Сергей Кириллович ответит на этот вопрос в своем выступлении, — сказал Архип Прокопьевич. — У тебя, Леонид Васильевич, все? Пожалуйста, товарищ Саркамышев.

Главный технолог был краток.

— Всем ясно, что директор завода Мурзайкин организовал травлю главного инженера. Несчастный случай, происшедший на заводе, это только повод, да и то очень неудачный. Дело тут в том, что Сергей Кириллович не позволяет Мурзайкину чинить на заводе произвол. Кому не известно, как Мурзайкин выживал некоторых специалистов, в частности меня, чтобы посадить на наши места своих дружков. Вот Мурзайкин и решил сначала избавиться от несговорчивого главного инженера. Только знайте, Иван Филиппович, мы вам не позволим этого сделать.

В это время отворилась дверь и вошла молодая женщина.

— Ой! — сказала она, увидев, как много здесь людей. — Извините. У вас собрание, наверное?

Ее тотчас узнал Мурзайкин. Это была жена пострадавшего рабочего.

— Вы ко мне, — не спросил, а как бы напомнил Иван Филиппович и вскочил со стула. — Пожалуйста, подождите меня в приемной. Я сейчас выйду к вам.

Но женщина, очень независимо, даже с обидой в голосе ответила:

— Вовсе не к вам. Муж прочитал бумажку, которую вы вчера нам принесли на подпись и сказал: эту филькину грамоту подписывать не буду. Никаких алиментов мне не надо — не беременная баба. Сам, говорит, нарушил, сам по справедливости и страдаю. Другой раз умнее буду. А это велел отнести в партком, секретарю. Кому отдать?

— Я за секретаря, — сказал Иштулов, — Давайте мне.

Женщина подошла к столу, протянула Архипу Прокопьевичу лист бумаги. Мурзайкин хотел его перехватить, но тот, укоризненно качнув головой, не позволил этого сделать. Жена пострадавшего заметила:

— Там все — и заявление вашего директора и резолюция моего мужа… До свидания.

В парткоме долго стояла стыдливая, неловкая тишина…

Мурзайкин пришел домой, когда жена и дочь садились ужинать. Увидев его, обе удивились:

— Ты что это так рано?

— Все! Рассчитался под чистую: выгнали с работы как последнюю собаку! Сегодня же бюро горкома утвердило решение парткома. Как рассчитали — все в один день! Припомнили и кое-какие промашки в военные годы, и грешки, когда был на должности председателя исполкома… Хорошо еще, если пенсию приличную назначат… Выпить у нас чего-нибудь найдется? — Иван Филиппович сел за стол, уронил голову на руки. — Нет, бывает же такое. Всю жизнь сами выдвигали, награждали, хвалили… И вот — бац! Как обухом по голове!

Он ждал, что его сейчас забросают вопросами: как все это произошло, кто