Взрослые и дети - Михаил Семенович Панич

А дети едят, просят и получают добавку. Сами готовили, сами раскладывают по тарелкам, сами едят.

Затем всё убрали со стола, вымыли посуду, и, когда ушли, в комнате опять был полный порядок.

Нина Сергеевна была очень рада. Ей сбор пионеров доставил большое удовольствие. Она отметила в своем отчете большое значение такого пионерского сбора, внушающего детям уважение к бытовому труду взрослых. Правда, они еще не со всей работой справлялись хорошо, надо, чтобы родители больше вовлекали своих детей в хозяйственные дела.

В конце своего отчета Нина Сергеевна писала: «Спасибо вам, ребята, за ваш труд…»

Короче говоря, всё было хорошо, сбор был удачный.

Но всё ли было до конца хорошо?

Нет, не всё!

Ребята так увлеклись обедом, что забыли угостить Нину Сергеевну и ее мужа, — тем, кто о них заботился, помогал, учил, они оставили самую малость. Такую малость, что Нине Сергеевне пришлось затем самой для себя и мужа варить обед.

Конечно, Нина Сергеевна на это не жаловалась.

В своем отчете о пионерском сборе она подчеркивала, что вот как это хорошо — пионеры сами себя накормили. Сами себя! А о других забыли!

Возможно, что и не следовало бы об этом писать. Так всё выглядело хорошо, такая была приятная картина, и вдруг в самом конце отыскалось пятнышко.

Стоило ли обращать внимание?

Уверен, что стоило. Уверен, что необходимо.

Пусть простит меня Нина Сергеевна, добрый человек, что я таким образом использовал ее отчет о пионерском сборе.

Действительно, так ли уж велика вина детей, чтобы о ней стоило говорить?

Нашлись, конечно, взрослые, которые сказали, что не следует этому факту придавать вообще какое бы то ни было значение. В самом деле, ведь пионерам только десять лет, ну, некоторым одиннадцать. Ведь дети, совсем дети! Обстановка необычная. Никогда еще им всем вместе, целым звеном, не приходилось проводить такого сбора, который заканчивается общим обедом, приготовленным собственными силами. И это не только общий обед, но некоторым образом и общая игра. Игра не с маленькой игрушечной посудой, а с настоящей посудой, с настоящими продуктами, настоящей скатертью, за настоящим столом. И всё действительно было очень вкусно. Как тут не забыть обо всем? И ведь в самом деле проголодались! Поработали и проголодались!

Сколько обстоятельств, снимающих всякую вину!

А другие, в том числе и классный руководитель четвертого класса, в котором учились пионеры, заняли другую позицию.

Классный руководитель обратилась к самим пионерам. Она сказала им, собрав всё звено:

— Как бы вы ни увлеклись делом, как бы ни хотели есть, но об этом вы не должны были забывать. Мне стыдно за вас!

— А что мы должны были сделать? — спросил пионер Валера Мельников.

— Вам надо было обязательно пригласить к столу Нину Сергеевну и ее мужа. А если б они и отказались, надо было так раскладывать по тарелкам, чтобы хватило на всех — и вам, и Нине Сергеевне с мужем. Ведь когда мама ваша варит обед, она о вас не забывает! Был ли хоть один такой случай, когда бы она о вас забыла?

Все должны были признать, что таких случаев не было. Мама о себе может забыть, но о них — никогда! Это они знают.

— Вот видите, — сказала учительница.

— А мы ведь скамеечку починили, убрали всё, подмели, полы вымыли. Ведь не только для себя!..

— Это входило в программу, — сказала учительница, — это было заранее договорено. Ведь так?

— Так… Но мы сказали спасибо!

— Нехорошо всё-таки, совсем нехорошо! Надо не по программе только, а от души. Вот вы говорите, что не подумали, а ведь всё дело в том, что надо было правильно поступить не только потому, что «подумали», а потому, что иначе нельзя. Это хоть вам понятно?

— Понятно, — ответили дети.

И тут вдруг выяснилось, что они уже между собой сами об этом говорили, но к определенному решению не пришли. И получилось как-то так, что мальчики полагали всё случившееся мелочью (ну, подумаешь!), а девочки уже и раньше, до разговора с учительницей, понимали, что поступили плохо. Но ведь и они забыли.

— Теперь будете знать? — спросила учительница.

— Теперь будем!

* * *

Вспоминаю случаи с одной моей знакомой учительницей. Она повела свой пятый класс на дневной спектакль в театр. Ученики устремились в трамвай, забыв об учительнице, и сразу же постарались захватить свободные места. Только немногие догадались предложить сесть учительнице. А ведь ее любили все дети, по-настоящему любили. В театре они тоже первыми бросились к гардеробу. И всё время так.

На следующий день учительница сказала, что очень огорчена их поведением, тем, что они были с ней невежливы.

— А мы и не знали, — сказали погрустневшие дети.

Тогда учительница рассказала им, как надо себя вести со взрослыми.

Когда она выходила из школы, один мальчик бросился к двери и широко распахнул ее перед ней. Затем по дороге из школы, когда надо было спускаться с обледеневшего пригорка, учительницу бережно поддерживали под руку ее ученики. Один из них был так рад своему правильному поведению, что снова поднялся на пригорок и скатился оттуда кубарем под ноги учительнице и товарищам. Единственно от радости!

Как же, он теперь знает, что нужно быть внимательным и вежливым, что надо заботиться о взрослых! Раньше не знал, а сейчас знает.

Всегда так бывает — чего-нибудь не знаешь, а потом узнаешь!

…И ОН УВИДЕЛ

Зимой мне вдруг понадобилось съездить на несколько дней в большое колхозное село нашей Ленинградской области. Поездка совпала с зимними школьными каникулами, и я взял с собой Валеру, моего соседа. Для мальчика поездка — всегда в радость. Как же, раз путешествие, — значит, возможны приключения, неожиданности…

— Ой, — сказал Валера, — поехали…

И мы поехали. Автобусом. Это был очень старый, очень расхлябанный автобус, отъездивший свое, давно уже нуждавшийся в полном покое. Но он всё еще трудился из последних сил, служил сверхсрочную службу… Вез. Но часто останавливался, — казалось, лишь для того, чтобы отдышаться. Шофер, чертыхаясь, возился в моторе, проверял зажигание, маслопровод, а пассажиры выходили размяться, подышать свежим морозным воздухом. Валера выскакивал первым.

Остановкам в пути все были очень рады. Дорогу с двух сторон обступил зимний лес, строгий, молчаливый и сказочный.

— Ну как, хорошо? — спросил я во время одной из таких вынужденных остановок у Валеры.

Нет, Валере не нравилось. Он этого и не пытался скрыть. А что интересного? Деревья все как одно — похожи, не различить. И снег. Только снег… Вот летом