Люйши чуньцю (Весны и осени господина Люя) - Люй Бувэй
Таким образом, упорядочение тела как целостности, наступающее вследствие подражания целостности природы, ставит человека на одну ступень с предком-природой. Человек становится полноправной целостностью в системе целостностей, составляющих великое единое. Большего достичь невозможно, ибо «каждому живущему между небом и землею предстоит смерть: избегнуть этого нельзя».
«Век человека не превышает ста годов, а в среднем не более шестидесяти. Тот, кому эти сто или шестьдесят лет покажутся бесконечностью, обманется в своих надеждах». Бессмертия нет, ибо «у неба дао круглое», и всякая плоть следует по пути замкнутого цикла: «Когда вещи двигаются, появляются ростки. Прорастают и живут, живут и произрастают и становятся крупными, становятся крупными и завершают свой рост. Завершив рост, начинают слабеть, слабеют и засыхают, засыхают и уходят. Таково круглое дао». Таков путь всякой плоти, и в том числе человека, который после рождения, роста и становления достигает завершения, а затем слабеет и умирает, возвращаясь в вечное великое единое, в это великое хранилище, из которого дао черпает материал для создания новых циклов жизни.
Порядок и смута
Из вышеизложенного ясно, что мудрец, поставивший себе целью достижение состояния завершенности и слияния с единым, должен быть весьма осторожен в отношении того, что может воспрепятствовать ему выполнить поставленную задачу. Как мы видели, путь к состоянию упорядоченности долог и труден и предполагает массу знаний и значительные усилия. Естественно, нежелательно терять обретенное такими трудами из-за малоценных, с точки зрения мудреца, вещей, таких как знатность, богатство или царство.
«Ведь сказано: „Истина дао в том, чтобы сохранять себя, прочее можно употребить на управление страной, оставшееся от этого – на управление Поднебесной“. В этом смысле труды предков царей – то, к чему мудрец обратится в последнюю очередь, ибо это отнюдь не тот путь, на котором совершенствуют себя, вскармливают собственную жизнь».
По-видимому, мудрец никогда не стал бы обременять себя трудами властителя, если бы все в мире пребывало в состоянии гармонии. Но это отнюдь не так: «Ныне же мир пришел к упадку, дао мудрых царей предано забвению. Властители нашего века заботятся лишь о собственных удовольствиях и развлечениях: заняты тем, чтобы сделать огромными свои колокола и барабаны, роскошными свои павильоны и беседки, сады и парки. Посему они простирают руки к народному достоянию, мало раздумывают, предавая народ смерти ради удовлетворения своего гнева. Старые и слабые умирают от холода и голода, когда могли бы еще жить, сильные и крепкие терпят крах, нищают, впадают в униженное состояние. А тут еще гибель и плен, походы на ни в чем не повинные царства с целью приобретения земель, кары на ни в чем не повинный народ, налагаемые ради обретения выгоды». Мудрец все же мог бы найти выход – удалиться от мира, погрязшего в пороках, вступить на путь отшельничества – испытанную стезю не удовлетворенных действительностью. Ведь обретя единое и достигнув завершенности, он тем самым обладает высшим знанием – «знанием единого», а потому как целостность, подобная великому единому (дао), представляет собой, так сказать, самодостаточный организм. «Посему тот, кто познает знание единого, возвращается назад к безыскусственности. Ему легко удовлетворять желания и страсти. Он питается умеренностью и простотой, и никто не в силах его заполучить. Удалившись от мира, он радуется своей внутренней сущности и чистоте помыслов, и никто не в силах его залучить. Опасности не повергают его в страх, власть не делает робким, и никто не в силах его подчинить».
И все же это не решение проблемы, и притом не решение не только в общественном, но и в личном плане, поскольку мудрец не может себя чувствовать вполне спокойным в мире, где лишь один он достиг состояния завершенности, а действия других нарушают порядок, основой которого является сохранение в полноте всех компонентов мироздания. В конечном счете гибель, например, неразумного правителя, как мы видели, предопределена, но беда в том, что, погибая, он, как правило, увлекает за собой множество неповинного народу.
Мудрец не может предотвратить нарушение гомеостазиса вселенной в целом, вытекающего из по большей части бессознательной деятельности невежд, из которых наиболее опасным представляется невежда на царстве, как имеющий наиболее широкие возможности. Поэтому, хотя и с болью в сердце, мудрецу приходится делать вывод, что спасти вселенную от напастей, чинимых невеждами, можно, лишь поставив на место правителя мудреца, т. е. себя самого, тем более что он лучше всех подготовлен к этой роли, ибо «наведение порядка в самом себе и в государстве – умения одного рода».
Сознание мудрецом необходимости поступить именно таким образом ради всеобщего блага, т. е. ради блага мира как высшей целостности, народа как целостности и собственного тела как целостности, лежит в основе того, что обозначается термином «необходимость», обычно переводимым как «долг». То, что делает его способным к выполнению этой задачи, обозначается термином «сила» или «добродетель».
Следуя необходимости, мудрец в конечном счете заботится о благе для себя самого, поскольку ему несравненно легче выполнить истинное свое предназначение в упорядоченном, подобно его собственному телу, социуме, нежели в охваченном смутой царстве невежд. В этом смысле для него «долг» заключается прежде всего в том, чтобы оказывать «благодеяние себе самому». Вместе с тем, упорядочивая социум в целом, приводя его в состояние завершенности, мудрец заботится и о благе социума как целостности. Начиная с себя, он преобразует в перспективе весь мир. В этом он следует примеру предков: «Мудрые цари древности совершенствовали самих себя, и Поднебесная совершенствовалась им вослед; управляли собой, и Поднебесная им вослед становилась управленной».
Что же касается силы, с помощью которой мудрец упорядочивает мир, то вследствие того, что тело его упорядочено, а душа в гармонии, он аккумулирует и генерирует своеобразную энергию – дэ, способную влиять благотворно на окружающую среду, подобно тому как благотворно влияет на нее «жизненная сила» природы. Посему мудрец – это «человек полного дэ», а невежда, неспособный сохранить в полноте свою жизнь, – тот, «в ком слабо дэ». Если бы мудрец никак не проявлял свою дэ, мир никогда бы не узнал о ее существовании. Поэтому до тех пор, пока мудрец не вступил на путь общественного служения, нам вообще не приходилось касаться этого его качества.
Дэ присуще не одному только мудрецу и, вообще говоря, унаследовано им от своих предков – неба, земли и четырех времен года. Еще задолго до появления на общественном поприще мудреца небо, земля и четыре времени
