Мифы Центральной и Южной Америки: майя, ацтеки, инки и другие - Коллектив авторов

Помимо маиса, для майя «нашим все» был бог какао, черный Эк-Чуах с ярко-алым ртом и длинным носом. Его всегда изображали спешащим куда-то с торбой за спиной и посохом в руках. А как не спешить, если какао пили повсюду, и если не употребляли какао-бобы по назначению, то использовали их в качестве денег.

Скульптура бога кукурузы майя Юма Кааша в Кинтана-Роо, Мексика

Богом воды, дождя и молний считался Чак (Чаак), держащий воду в сосуде из тыквы. Правда, археологи полагают, что изначально он был божеством рубки деревьев и расчистки участка леса под посев. Об этом свидетельствуют его атрибуты – топор и факел. Видимо, и у богов бывает повышение по служебной лестнице. Его мы узнаем по длинному носу, изгибающемуся надо ртом, словно хобот тапира. Его животными были лягушка и черепаха, которые «предсказывали» дождь. Интересно, что у каждой стороны света был свой чак, того же цвета. Был он и у сенотов, лесов и так далее.

Ну и, конечно, говоря о божественном пантеоне майя, нельзя не упомянуть Кукулькана – «змея, покрытого перьями кецаля», которого киче в «Пополь Вухе» называли Кукумацем. Он считался одним из главных богов и «заведовал» ветрами, благодатными дождями, планетой Венерой и даже основал несколько царских династий. Возникнув на основе древних верований в несущих дождь небесных змей, он с приходом тольтеков слился с культом Кецалькоатля, о котором будет сказано дальше. За все доброе, что Кукумац сделал людям, индейцы очень его почитали и приносили в жертву только благородных юношей из знатных родов. Вместе с Хураканом – носителем разрушительного начала – он создал этот двойственный мир, где существуют добро и зло, день и ночь, созидание и разрушение, любовь и ненависть.

Руины древнего города майя Каба на юго-востоке полуострова Юкатан, Мексика

Чтобы никого из богов не обидеть, за исполнением многочисленных ритуалов следили жрецы, «должность» которых передавалась по наследству. Помимо «основной работы», они занимались преподаванием, медициной, астрономией, астрологией, вели родословные, прорицали, следили за календарем… Жрецы носили титул Ах Кин и умели читать и писать – чудо-чудное для простых земледельцев, орудующих палкой-копалкой. При подготовке к богослужениям и в их процессе жрецы были обязаны вести аскетический образ жизни: воздерживаться от половой жизни, поститься и молиться. Возглавлял жреческую касту верховный жрец, проживавший в Майапане. Основной его обязанностью был присмотр за учебным заведением, в котором проходили подготовку будущие жрецы, написание книг и назначение новых жрецов.

Большую роль в сакральной жизни индейцев майя имела игра в мяч. Во всех городах майя были для этого построены стадионы, про которые было сказано ранее. В мяч играли все: мужчины, дети и, возможно, женщины. Точные правила неизвестны, но, видимо, игра напоминала одновременно волейбол и баскетбол.

К Вейдица «Трахтенбух»,

Немецкий национальный музей в Нюрнберге, 1530 г.

На поле выходили две команды, игравшие тяжелым каучуковым мячом весом до четырех килограммов. Бедрами и локтями его поддерживали в воздухе, не давая упасть, и старались забросить в находящееся в нескольких метрах над землей кольцо команды-противника. Это было тяжелое и травмоопасное мероприятие, поэтому майя придумали для игры специальную экипировку – пояс-корсет, шлем, наколенники и наручь на правую руку. Экипировка была, по-видимому, довольно дорогой, раз владыки Шибальбы хотели ее заполучить. За умелые или неумелые действия игроков присуждались очки. Поскольку попасть мячом в кольцо было очень трудно, результат матча обычно определялся по очкам.

Археологи полагают, что игра в мяч иногда носила ритуальной характер. В таких случаях вместо обычного шлема игроки надевали роскошные головные уборы, а мячом могли служить человеческий череп или отрезанная голова. Победители получали награду, а проигравшие приносились в жертву (помните игру близнецов в Шибальбе?). Кстати, такая смерть считалась почетной и угодной богам. Будем надеяться, что это утешало проигравших.

От майя игра с мячом перешла к тольтекам, затем к ацтекам, и к появлению испанцев уже вся Мезоамерика с упоением занималась этим видом спорта.

Глава 3

Ремесленники-тольтеки

Еще выходя из ворот, он дал себе зарок не оглядываться назад, на город, где прошли его лучшие годы. Рядом семенила сестра, согнувшаяся под гнетом позора, хотя ни в чем не была виновата. Это он, впервые выпив пульке, потерял над собой контроль и овладел ею, вкусив от запретного плода греха, которому нет прощения. Может, жители Тулы пощадили бы его в память о прошлых заслугах, но он сам не смог себя простить. Как можно призывать людей становиться чище и добрее, любить красоту и мир, если сам нарушаешь введенные тобою же запреты? Он осквернен и уже не сможет войти в стоящий на вершине пирамиды храм так любимого им бога Кецалькоатля. Остается уйти в изгнание и попытаться вымолить себе прощение у того, кто видит все, что творится на земле.

Задумавшись, жрец перестал следить за дорогой и запнулся о камень. Словно родная земля просила его остановиться. Не выдержав, старик оглянулся на Толлан с его великолепными дворцами, площадками для игры в мяч, садами, дворцами и высоко вздымавшимися пирамидами, на которых стояли храмы. Это было его последнее «прости».

Се-Акатль Топильцин надеялся, что в эту раннюю пору никто не заметит его ухода, но ошибся. В воротах стояли жрецы кровожадных богов Тескатлипоки и Уицилопочтли, наслаждавшиеся зрелищем поверженного врага. Теперь кровь жертв на алтарях польется рекой. Из-за их спин робко выглядывали испуганные горожане, опасавшиеся навлечь на себя гнев исполнителей воли страшных богов.

Старик еще раз вздохнул и приготовился продолжить путь, как вдруг у ворот началась какая-то суета. Растолкав жрецов, из города в полном вооружении вышел его сосед Папанцин, за которым с котомкой спешила жена и двое сыновей. При виде Се-Акатля Топильцина Папанцин приветственно поднял копье, словно прося его подождать. За ним показалась старая ткачиха Шочитль, довольно бодро ковылявшая в сопровождении многочисленного семейства. За ними шли еще какие-то люди. Еще и еще. Создалось впечатление, что начался исход горожан из Толлана, что, конечно же, было не так. Однако нескончаемый поток людей встревожил жрецов, и они стали что-то требовать от проходящих мимо людей, но те не обращали на них внимания.

А суровый Папанцин уже подошел к старику и опустился на колени.

– Прости