Мифы о начале времен. От демиурга и хаоса до великана Имира и змеи-прародительницы - Владимир Яковлевич Петрухин
Заметим, что не только змеи, хтонические существа преисподней, олени, воплощающие земной мир, и птицы — небесные создания в кроне мирового древа, но и мифологические числа, связанные с мировым древом и окружающими его существами, имеют особый смысл. Три рода животных, воплощающих три сферы мироздания, четыре оленя — четыре стороны света, двенадцать рек, текущих от мирового древа, и двенадцать богов, собирающихся на священный совет под его кроной, — это не просто количественные параметры. Разгадать значение этих цифр помогает упомянутая русская загадка о мировом древе: «Стоит дуб, на дубу двенадцать гнезд, на каждом гнезде по четыре синицы, у каждой синицы по четырнадцать яиц, семь беленьких да семь черненьких». Двенадцать гнезд — это двенадцать месяцев, четыре синицы — это четыре времени года, яйца — семь дней и семь ночей в неделе. Мировое древо в разных мифологиях воплощало не только пространство, но и время. Иггдрасиль соединял не только все миры — он был средоточием времени, соединял прошлое и будущее.
Прошлое и будущее встречались у корней мирового древа, у источника норн. Но мифологическое время — особое время, когда будущее — судьба богов — уже известно и присутствует рядом с настоящим. Мифологическая история одновременно и завершена — ведь она уже рассказана в мифах, — и открыта для будущего. Поэтому с мифологическими персонажами порой случаются странные вещи.
Один из них — мировой змей Ёрмунганд — был порожден на свет тогда, когда творение уже завершилось. Злобный ас Локи стал отцом этого и других чудовищ, которые в конце времен атакуют Асгард и истребят богов. Змей так вырос, что смог уместиться лишь в мировом океане, где он кольцом окружает землю, кусая собственный хвост, подобно египетскому Уроборосу. Поэтому он и называется также Мидгардом — Змей Мидгарда, или Пояс мира. А его название Ёрмунганд означает «Великий посох». Что общего между «посохом» и «поясом»?
Мы терялись бы в догадках, если бы историки не знали, что у соседей скандинавов — саксов, долго придерживавшихся языческих верований, была почитаема священной роща, что звалась Ирминсул. Там они поклонялись столпу, именуемому Ирмин, и хронист Видукинд отождествляет его с римским Марсом. Это значит, что столп или священная колонна саксов была связана с культом германского бога неба и войны Тиваца (у скандинавов он назывался Тюр).
Но название этой колонны — Ирмин — родственно тому имени мирового змея, которое и означало «Великий посох» или столп — Ёрмунганд. Значит, мировой змей был связан с мировым древом и даже стал одной из его ипостасей, ведь это древо должно было объединять горизонтальное и вертикальное пространства.
Таков и посох, который вонзали в землю соперники-творцы в дуалистических мифах Евразии: отверстие, сделанное посохом, открывало путь в преисподнюю. Сам Один, непосредственно связанный с мировым древом — однажды он пригвоздил себя к нему копьем, — среди прочих прозвищ носил имя Посох Богов. Когда в скандинавской мифологии возобладали эсхатологические мотивы — пророчества о конце света, тогда этот змей стал по преимуществу враждебным миру чудовищем. Но и в конце времен этот змей будет связан с мировым древом: когда он поползет на сушу, то есть нарушит порядок космоса, ясень Иггдрасиль — мировая ось — содрогнется. Не Тюр (чье германское имя Тивац восходит к праиндоевропейским обозначениям небесного удалившегося от дела бога Дьяуса), а потеснивший его Один стал богом мирового древа.
Здесь пора вспомнить о том, что означало само имя Иггдрасиль. Игг — «Ужасный» — одно из имен самого Одина. Слово же драссиль в древнеисландском языке означает коня. О том, почему древо предела, проросшее в начале времен, получило имя высшего бога скандинавского пантеона, рассказывает особый миф. Бог, скрывающий свое настоящее имя под именем Высокого, рассказывал в «Речах Высокого», как он пригвоздил себя своим копьем к мировому древу. Девять долгих ночей без еды и питья он, взирая на землю, висел меж ветвей того древа, корни которого были сокрыты в неведомых недрах. Бог не просто осматривал весь мир с мирового древа — он постигал его суть: число ночей, проведенных в мучительных бдениях, — девять — было равно числу миров (и корней мирового древа) вселенной.
В «Речах Высокого» Один узнал девять песен от своих великанских предков: он познал магические руны, выпив священный мед из рук своего деда по матери — великана Бёльторна. Значит, бог путешествовал в прошлое, чтобы узнать о временах первотворения. На земле же бог увидел руны, содержащие сокровенное знание. Дотянувшись до них, бог рухнул с дерева — освободился от муки и обрел тайное знание.
Что заставило верховного бога принести себя в жертву, да еще самому себе (как поведал Один в «Речах Высокого»)? То же, что заставило его на коне спуститься в преисподнюю, чтобы там поднять из могилы пророчицу-вёльву, — стремление к знанию прошлого и будущего, всех тайн мироздания. Сам Один — отец богов, конечно, был причастен к этим тайнам, но ему нужна была и магическая власть над миром. Такую власть давало не просто знание, а знание магическое, доступное только после прохождения мучительной инициации: этот ритуал был равнозначен смерти — способности проникнуть на тот свет, в иные миры, увидеть и познать их. Мир был создан из тела древней жертвы — великана Имира, убитого самим Одином и его братьями. Чтобы познать все тайны творения, последовавшего за этим жертвоприношением, нужно было самому принести себя в жертву на мировом древе, откуда видны все миры.
Один принес себя в жертву самому себе на мировом древе ради обретения сверхъестественных знаний на том свете и сохранения своей власти в мире богов и людей. В противоположность архаическому «шаманскому» мифу о пути на тот свет по мировому древу, христианский миф о распятии на крестном древе повествует о крестной жертве Христа, спасающей погрязшее в грехах человечество. Крестное древо ассоциируется здесь с райским древом жизни — мировым древом (Голгофа становится мировой горой —
