Сводный Братец Лис - Вера Ривер

Мы лежали в уютном коконе из одеяла и его хвоста, пока утренний свет становился все ярче. Где-то за окном просыпался город - доносились первые гудки машин, шелест листвы на ветру, далекий лай собак. Но здесь, в этом теплом убежище, время словно остановилось.

- Как голова? - его шепот был едва слышным, будто он боялся спугнуть момент.

- Уже лучше, - я невольно потерлась щекой о его плечо, - но все кажется каким-то нереальным.

- После магии нагов это нормально, - в его голосе проскользнуло рычание, - особенно после их поцелуев.

Я замерла, чувствуя, как напряглось его тело. Ревность? От этой мысли внутри разлилось странное тепло.

- Ты злишься? - решилась спросить я.

- На тебя? Нет, - его пальцы скользнули по моей щеке, заправляя выбившуюся прядь за ухо, - на себя. И на чешуйчатого, конечно.

Он помолчал, потом добавил тише:

- Я должен был сразу сказать. Показать. А не играть в эти глупые игры.

Его хвост обвился вокруг меня плотнее, словно защищая от всего мира.

Я снова провалилась в сон, убаюканная теплом и его близостью. А когда открыла глаза в следующий раз - солнце уже заливало комнату ярким светом, и постель рядом была пустой. Только смятая подушка и едва уловимый запах хвои напоминали о его присутствии. Или мне это просто приснилось?

Магия нагов. Может, Карл своим поцелуем погрузил меня в какой-то странный сон? Я коснулась губ - они все еще хранили призрачное ощущение прохлады. Но тело помнило тепло лисьего хвоста, объятия, его пальцы в моих волосах. Слишком реально для сна. Слишком интимно для очередной игры.

Я села на кровати, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Реальность казалась зыбкой, будто я балансировала между явью и сном. Что из этого правда - поцелуй нага, ночные откровения Рейнара или все это лишь игра моего затуманенного сознания?

Глава 11

Завернувшись в плед, я поплелась к его комнате. После всего случившегося хотелось просто увидеть Рейнара, убедиться, что эта ночь не была наваждением. Плед мягко укутывал плечи, но внутри все равно подрагивало от утреннего холода.

На мой стук он открыл почти сразу - влажные после душа волосы еще темнели, но сам он был уже полностью одет. В воздухе витал запах его любимого шампуня с хвоей.

- Ты гулять? - вопрос сам сорвался с губ, хотя что-то в его виде уже настораживало.

- Я уезжаю, Мелисса.

Только сейчас я заметила раскрытые чемоданы и разбросанные вещи. Сердце пропустило удар.

- Куда?

- В Штормград.

Я опустилась на его кровать, все еще не веря в происходящее. Простыни пахли им - дикой природой и чем-то неуловимо родным.

- Зачем?

Он выпрямился, впервые за весь разговор посмотрев мне в глаза:

- Хочу, чтобы ты была счастлива. Ты человек, Мелисса. Как бы мы ни притворялись семьей, природу не обманешь. Разные виды. И ты на моей территории. Когда я вижу рядом с тобой других самцов, мои инстинкты. - он резко замолчал, принявшись запихивать носки в чемодан. - Будь счастлива с Карлом.

- С Карлом, - повторила я, будто пробуя эти слова на вкус. Они казались чужими, неправильными.

- Вы же любите друг друга, - его голос звучал как-то надломленно.

- Да мне он даже не нравится, - слова полились сами собой. - Точнее, нравится, но совсем немного. Не как ты! - я схватила его за руку, чувствуя, как паника поднимается внутри. - Рейнар, не делай глупости, зачем из-за меня уезжать?

Он не отдернул ладонь, позволяя держать её, но отвернулся к окну. В утреннем свете мне показалось, что его глаза влажно блеснули.

А потом все изменилось - он резко развернулся и с озорным смехом прыгнул на меня, прижимая мои плечи к матрасу. Его розовые волосы растрепались, а пушистый хвост радостно метался из стороны в сторону.

- А я знал! А я знал! - восторженно затараторил он, сверкая глазами, в которых плясали золотистые искры.

Я дернулась, пытаясь освободиться, но он среагировал мгновенно - прижал сильнее, перехватил запястья одной рукой, завел их над головой. Его тело было горячим, тяжелым, а запах хвои, казалось, заполнил всю комнату, туманя рассудок.

- Будешь сопротивляться, будет хуже, - его голос стал низким, рычащим. - За каждое непослушание последует наказание, мышка.

Острые зубы щелкнули у самого уха, заставив меня вздрогнуть, а потом я почувствовала прикосновение горячего языка к мочке. По телу прошла дрожь, и я снова попыталась вырваться.

- Тише-тише, - выдохнул он мне в шею, обжигая кожу дыханием. - Ты так только сильнее меня заводишь. Или, может быть, именно этого добиваешься? - его хвост нетерпеливо подрагивал, выдавая возбуждение.

Я замерла, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. Его губы скользнули по шее, оставляя обжигающий след, а свободная рука медленно провела по моему боку, заставляя выгнуться навстречу прикосновению.

- Вот так, - довольно прошептал он, прихватывая зубами кожу у основания шеи. - Моя хорошая мышка.

Плед давно сполз, оставив меня в тонкой пижаме, и каждое его прикосновение отзывалось электрическими разрядами по всему телу. Я попыталась что-то сказать, но он прервал меня, накрыв губы поцелуем - властным, требовательным, совсем не похожим на холодное прикосновение нага.

- Теперь ты никуда не денешься, - проурчал он, отрываясь от моих губ. - И можешь даже не пытаться сбежать - я слышу, как часто бьется твое сердце. Чую твое желание.

Его хвост скользнул по моей ноге, поднимаясь выше, а глаза опасно блеснули золотом.

Я задрожала от его слов и прикосновений. Его рука скользнула под пижамную рубашку, оставляя горячие следы на коже, а губы продолжали исследовать шею, чередуя поцелуи с легкими укусами.

- Ты ведь знаешь, что лисы метят свою территорию? - прошептал он, прихватывая мочку уха. - И свою пару тоже.

Его хвост обвился вокруг моего бедра, мягкий мех щекотал кожу. Я выгнулась, когда его пальцы коснулись груди.

- Рей. - выдохнула я, но он снова заглушил мои слова поцелуем, более глубоким и требовательным.

- Тшшш, - оторвавшись от моих губ, промурлыкал он. - Теперь моя очередь играть. И поверь, мои правила тебе понравятся больше, чем игры чешуйчатого.

Его глаза полыхнули золотом, а клыки удлинились - он начинал терять человеческий облик.

Рейнар медленно расстегнул пуговицы пижамной рубашки, обнажая грудь. Его взгляд стал совсем диким,