Шок и тремор. - Сергей Николаевич Зеленин

- «Не Москва»?!

Те только головой покачали:

- Так это вы не там из вагона вышли, чухонь бестолковая!

- «Не там»?! А где надойт?

- «Где надойт?». Ох, навязались вы на мою голову…

В общем, «русские коллеги» чем могли тем помогли диверсантам. Сперва конечно до отвала накормили в столовой. Затем устроили на ночлег в ведомственное общежитие, где тех напоили вусмерть.

Чуть не спалились, кстати, так как пьяный Курт начал было зиговать. Пришлось сымитировать небольшую потасовку, чтоб отвлечь внимание.

А наутро им преподнесли «по сто грамм на опохмел», по солёному огурцу с рассолом и подробно объяснили как проехать, где остановиться, к кому обратиться. Ну и заодно про то, «что да как» в Первопрестольной:

- В столице сейчас большие перемены!

Наконец с уже законными бумагами и нужными отметками в них, их посадили на поезд следующий прямиком в Москву и даже рукой помахали на прощанье.

***

На Белорусском вокзале диверсанты впервые вышли на связь передав азбукой Морзе кодовое слово из мужского туалета, где имелась электрическая розетка. Ведь, шпионские радиостанции не имеют слишком тяжёлых батарей и рассчитаны на местные источники. Затем они сдали чемоданы с оружием, взрывчаткой, радиостанцией и военной формой в платную камеру хранения. Несколько неудобно конечно – каждые трое суток багаж придётся забирать и отдавать на хранение на другом вокзале, благо последних в Москве хватает…

Зато наиболее безопасный вариант, чем какой иной.

Затем по предложению двух сыновей белоэмигрантов немного погуляли по большевистской столице. Карту Москвы они знали наизусть, поэтому помощь гида-экскурсовода не понадобилась. Знамо дело заглянули на Красную площадь и отстояв длиннющую очередь - прошлись рядом со скорбным списком погибшей в январской катастрофе советской партийной элиты высеченной на кремлёвской стене.

Не забыли конечно мимоходом заглянуть за стену, где на третьем этаже бывшего Сенатского корпуса хорошо было видно окно кабинета Сталина, в котором по утверждению советских граждан и по ночам горел свет.

Посетили ВДНХ, прокатились на метро и с совершено круглыми глазами отправились в Парке Горького, до революции носившего название «Нескучный сад». Естественно, купили свежую советскую прессу и присев на лавочку узнали последние новости происходящие в стране:

Приговором советского суда более тысячи польских офицеров – участников войны 1920-го года были приговорены к смертной казни за совершённые преступления в отношении советских военнопленных.

Финскому правительству предъявлен ультиматум, одним из требований которого было выдача виновных в Выборской резне весны 1918-го года. Одним из подозреваемых в массовых убийствах по национальному признаку был…

Маршал Маннергейм!

Чувства диверсанты испытывали самые противоречивые, что было хорошо заметно по лицам. Особенно по лицам Владимира Луговского и Анатолия Будянского.

Адриан фон Фелькерзам удивлялся тому, что вопреки ранее слышимому на улицах Москвы не видно военных…

Только милиция.

Но он не придал этому большого значения.

Затем прямо из Парка Горького они отправились в Управление «Московской окружной железной дорогой» (МОЖД), которую возглавляла Зинаида Петровна Троицкая - первая в мире женщина-машинист, начальник магистрали в звании генерал-директор тяги.

Удивительно, но там им даже обрадовались:

- Ну наконец-то «первые ласточки»! А то мы к вам в Прибалтику своих ещё в феврале отправили201. А взамен что-то ваши не очень к нам торопятся.

Прибалтийские железнодорожники вовсе не рвались ехать «по обмену» в Советскую Россию, про которую…

Разное говорят!

Предпочитая быть безработными, зато дома.

Так особенно не заглядывая в документы, их уже через несколько часов трудоустроили «по специальности» на «святая святых» железной дороги - на товарно-сортировочную станцию «Москва-Товарная-Павелецкая».

Всё казалось бы прошло без сучка и задоринки и, Унтерштурмфюрер и трое членов его группы арийско-прибалтийского происхождения, только диву давались:

- Ну и где их хвалённое НКВД? Да происходи такое в Рейхе, мы бы уже сидели в Гестапо!

Но знатоки советской реальности Владимир Луговской и Анатолий Будянский, охладили их неуместно-щенячий восторг:

- До первого доноса. Как только хотя бы последний стрелочник на этой станции что-то заподозрит и напишет в НКВД, нам конец.

Если бы они знали, на сколько были неправы!

И насколько их знания отстали от «советской действительности».

«Сигнал» на их группу поступил ещё в Волоколамске и причём не один. Но не так давно по приказу самого(!) Сталина, некогда единый и могучий НКВД был реформирован и реорганизован. Шпионами и подобной им публикой отныне занимался выделенный из его состава Комиссариат государственной безопасности (НКГБ СССР).

Вот если бы на диверсанты что-нибудь украли, кого-нибудь прибили…

Тогда да: глазом моргнуть бы не успели, как оказались в кутузке на нарах!

А так им даже хулиганку не пришьёшь – очень дисциплинированный народ и даже по-пьяне ведёт себя более-менее культурно.

Европейцы, хотя и восточные как-никак.

В общем, сверхбдительные граждане по привычке писали в НКВД и их «доносы» застревали где-то на межведомственном барьере. Конечно, когда-нибудь «плотину» прорвёт…

Но когда это будет?

Одному Богу известно!

В общем дерзкий до лютого безрассудства план Адриана фон Фелькерзама сработал: они без особых проблем добрались до столицы и устроившись на работу худо-бедно легализовались. Хуже было с жильём и соответственно с временной пропиской… Ведь свои железнодорожники уехали в Прибалтику, а их семьи остались в Москве, занимая казённую жилплощадь.

Мда… Не продумал что-то сей момент сам(!) товарищ Сталин, по чьему приказу проводилось это «мероприятие». А исполнители не привыкли задаваться такими вопросами.

Несколько дней и ночей диверсанты провели буквально на чемоданах в забитом до отказа бараке именуемом «ведомственном общежитием». Нервы начали было сдавать, ибо столько водки прибалтийские организмы вынести не могли.

К их шпионскому счастью никто в СССР не запрещал снимать «угол» в частном секторе, чем они и воспользовались - за имеющиеся при себе «длинные» рубли арендовав что-то вроде сарая с минимальными «удобствами».

Радист Курт было возмутился:

- Scheiße! Schweine würden hier nicht leben (Дерьмо! Свиньи бы здесь жить не стали)!

Но всё перевешивало то обстоятельство, что находился тот «сарай» в…

Догадался бы и ребёнок:

…Правильно, в Кунцево!

Это был небольшой подмосковный город, со всех сторон окружённым деревнями и сёлами, имевший хорошо развитую производственную (заводы и фабрики) и социальную (больницы, детские сады, школы, клубы, городской парк) инфраструктуру, но по большей части одноэтажный и деревянный.

Большая деревня одним словом, коей совсем недавно была и сама Москва в целом. Даже здание райотдела НКВД куда они ходили вставать на учёт (на временную прописку) и то было сложено из срубленных «в лапу» толстых брёвен. Должно быть какой-нибудь прежде нажитый неправедным путём