По звёздам Пса - Питер Хеллер

Я спросил Бангли то же самое, на *****.

Она бы тебя настигла.

И что? У меня было ружье, у нее был маленький ножик. Чтобы защититься от меня. Может она хотела есть.

Может. Может она перерезала бы тебе глотку посреди ночи.

Я уставился на него, на его мысли, улетевшие так далеко, к середине ночи, к ней и ко мне. Боже мой. Мой единственный сосед. Что я еще скажу Бангли? Он спас мою шкуру много раз. Спасать мою шкуру это его работа. У меня есть самолет, я глаза, а у него есть оружие, он мышцы. Он знает что я знаю что он точно знает: он не сможет летать, я не смогу убивать. Если все было бы иначе возможно был бы лишь один из нас. Или никого.

У меня еще есть Джаспер, от Дэйзи, самая лучшая охрана от всего.

Когда мне надоедают кролики и глупая рыба в пруду, я иду за оленем. Потому что мне очень хочется туда пойти. Похоже на церковь, так же пусто и прохладно. Мертвый лес качается и шепчет, зеленый лес полон вздохов. Мускусом пахнут ночные лежбища оленей. Ручьи где я очень хочу когда-нибудь увидеть форель. Один промельк. Одну выжившую, зеленой тенью стоящую в зеленой тени камней.

Восемь миль открытого пространства до гор, до первых деревьев. Это наш охранный периметр. Наша защитная зона. Такая моя работа.

Поэтому он может сконцентрироваться своим оружием на западном направлении. Так говорит Бангли. Тридцать миль вокруг по равнине во всех направлениях, почти день ходьбы, и лишь несколько часов на запад до первых деревьев. В десяти милях к югу есть семьи, но они нас не беспокоят. Так я их называю. Они это где-то тридцать меннонитов с болезнью крови которая прошлась везде после гриппозной лихорадки. Словно чума только медленная. Что-то вроде СПИДа я полагаю, только еще более заразная. Дети рождались с этим и от болезни они становились все слабее и умирали с каждым годом.

У нас есть свой периметр. А если кто-то прячется. На старых фермах. В зарослях шалфея. Ивы у ручья. В кустах, у крутых скатов. Он спросил меня однажды: точно ли я знаю. Точно ли я знаю никто не прячется внутри нашего периметра, на той пустой территории, не прячется, в ожидании атаки нас? Дело в том я замечаю много. Не как на обратной стороне ладони, слишком просто, а как книгу я читал и перечитывал столько раз, может как Библию старики. Я бы узнал тут же. Фраза не на своем месте. Или пропущена. Две точки вместо одной. Я же вижу.

Я знаю, я думаю: если я умру - никаких если - это случится на одном из тех путешествий в горы. Переходя по открытой местности с полными санями. Стрелой в спину.

Бангли давно дал мне бронежилет, один из его арсенала. У него полно всякого дерьма. Он сказал сможет отразить любой пистолет, стрелу, а с ружьем это зависит какое ружье, и если мне повезет. Я думал об этом. Мы должно быть лишь две живые души на сотню квадратных миль округи, единственные выжившие, и пусть мне повезет. И я ношу жилет потому что от него тепло, но летом чаще всего не ношу. Когда я одеваю его, я чувствую будто ожидаю чего-то. Решил бы я стоять на железнодорожной платформе и ждать поезда которого уже не было много месяцев? Может быть. Иногда чувствуется точно так же.

В самом начале был Страх. Когда еще не свалился от лихорадки, тогда я ходил, разговаривал. Не то чтобы говорил, скорее тело говорило и сознание, посмотрели бы вы на меня. Две недели гриппа подряд, три дня под сорок и выше, сварил себе мозги. Энцефалит или что-то еще. Жара. Мысли к которым я принадлежал, с которыми был как в доме, стали неудобными, неуверенными, депрессивными, как те молоденькие норвежские пони которых читал я об этом один русский профессор перевез в арктическую Сибирь. Он пытался заново воссоздать ледяную эпоху, много травы, фауны и совсем немного людей. Если бы он знал заранее что случится он бы занялся другим хобби. Половина лошадок умерло думаю от тоски по скандинавским лесам, половина оставалась на научной станции, кормили их зерном а они все равно умерли. Похоже на мои мысли иногда. Когда я огорчен. Когда что-то беспокоит меня и не уходит из моих мыслей. Они в порядке, в смысле функционируют, но очень часто как будто не на своем месте, немного печальные, иногда кажется они должны были быть в десятках тысяч миль отсюда где миллионы квадратных милей холодных норвежских елей. Иногда я совсем не доверяю моим мыслям. Возможно не мои мозги, возможно нормальные для того места где мы.

Поймите меня правильно: мы так уже девять лет. Лихорадка убила почти всех, затем болезнь крови убила еще. Кто остались в большинстве своем Нехорошие, почему мы живем здесь на равнине, почему я патрулирую каждый день.

Я начал спать на земле из-за атак. Выживших, похоже они шли сюда по карте. Большой ручей, годится. Значит вода, годится. Должно быть топливо, годится. Раньше был аэропорт, годится. Каждый кто мог читать знал, к тому же, место с устойчивой подачей энергии, годится. У каждого дома есть панели солнечных батарей и НСО сидит на ветряке. Годится. НСО означает Наземная Служба Обеспечения. Мог бы сказать Люди Которые Обслуживают Аэропорт. Если бы они знали что их ждет все было бы гораздо проще.

В основном грабители приходили ночью. Они приходили в одиночку и группами, они приходили с оружием, с охотничьями ружьями, с ножами, они приходили к свету веранды оставленным мной как мотыльки на огонь.

У меня четыре шестидесяти-ваттовые панели в доме в котором я не сплю, так что один оставленный свет на ночь это не проблема.

Я был не в доме. Я спал под одеялами на открытом месте за насыпью, бермой, в ста ярдах вдали. Это старый аэропорт, там все на виду. Тихий рык Джаспера. Он помесь голубого австралийского хилера с отличным чутьем. Я