Хранители Седых Холмов - Леока Хабарова
— Да-а-а… — протянул Полумесяц, озираясь по сторонам. — Бахамуту бы здесь понравилось.
— Эй, наймит, — окликнула Синегорка. Вид у богатырши был настороженный. — Глянь-ка.
Яр подошёл ближе и нахмурился. На высоком золотом постаменте в платиновом держателе сиял красотой здоровущий чёрный бриллиант сложнейшей огранки. Однако вовсе не камень заставил богатыршу встревожиться.
Со всех сторон к бриллианту тянулись златые длани статуй. Фигуры были выполнены так искусно, что хоть морщины на лбах пересчитывай. В остекленелых вежах застыли страх и алчность, отчаяние, жажда наживы и граничащая с безумием паника. Крики навечно застряли в раззявленных ртах…
Вот же погань.
Ледорез переглянулся с Синегоркой и увидел в её глазах тень собственных подозрений.
— Лучше ничего не трогать, — проговорила богатырша.
Яр согласно кивнул, и они двинулись вперёд рука об руку, осторожно пробираясь в самую глубь пещеры. Наконец, перед ними возникла странная лестница. Гладкие камни попросту висели в воздухе, ни на что не опираясь, и поднимались высоко-высоко, к самому своду, а внизу разверзлась бездонная, полная непроглядной черноты, пропасть.
— Ну и ну… — проговорила Синегорка.
— Жди здесь. — Ледорез шагнул было к ступеням, но богатырша преградила путь.
— Эй, наймит! — она упёрла руки в бока и зыркнула исподлобья. — Не забывайся. Я тебе не княжна-фиалка. И опыта имею поболе твоего!
— Знаю, — кивнул Яр. — Потому и прошу остаться.
Синегорка взвесила его слова и вздохнула.
— Ладно, ступай. Кто-то же должен прикрыть твою задницу, — богатырша сально улыбнулась. — Она, кстати, весьма неплоха: рука так и тянется шлёпнуть!
Яромир пропустил скабрезную похвальбу мимо ушей и решительно поставил ногу на первую ступень. Шагнул на вторую. Переступил на третью… Парящая лестница держала не хуже каменной, хотя балясин и перил отчаянно не хватало.
— Не смотри вниз, — подсказал Марий.
Яр последовал совету. Но легче не стало: из башки никак не шло, что грёбаные камни в любой момент могут оторваться и рухнуть вниз.
Погань…
Чтобы отвлечься от страхов, Ледорез принялся считать ступени, но на восемьдесят первой сбился и бросил затею к чёртовой матери. Спустя целую вечность и четверть свечи, он добрался. Лестница вывела на узкое плато, где высился алтарь из чёрного, в зелёных прожилках, мрамора, а на нём…
Ровные шеренги унылых глиняных горшков.
Кособокие пыльные сосуды сиротливо жались друг к другу. Большие, средние и совсем маленькие, пузатые и вытянутые, они ничем не отличались от крынок, обитающих на кухне у любой бабы. За исключением небольшой, но весьма существенной детали.
В одном из горшков сидел могущественный, грозный и неудержимый демон пустыни — Дэв.
Глава 23
— Точно знаешь, что делать? — вопросил Марий.
Яр кивнул, хотя уверенности не испытывал. Покойный Енкур расписал всё подробно, но…
Слова — одно, а дело — совсем другое.
Одержимый мечтой о драконах Служитель много чего знал, но… никогда не видел пещеры Чудес и сокрытых в ней сокровищ собственными глазами. Не поднимался по парящим ступеням, не находил зачарованных горшков и, уж тем более, не освобождал могущественного демона из векового плена.
Да уж…
Яромир медленно переводил взгляд с одной крынки на другу. Ощупывал глазами, но касаться не спешил.
— Что будет, если ошибёшься? — Полумесяц смотрел на горшки с подозрением и тревогой.
— В каждой крынке своё проклятье, — отозвался Ледорез, вспоминая Енкуровы записи. — Смерть, чума, ураган, наводнение…
— Наводнение?
— Угу.
— В пустыне?
— Да.
— Весело.
— Обхохочешься. — Яромир навис над алтарём. Ни обозначений, ни надписей на крынках не наблюдалось.
Здесь имелась своя загадка, и Ледорез точно знал, какая именно.
Что ж…
Он вздохнул и смежил веки, вспоминая таинственную запись с вырванной из «Бестиария» страницы:
'Смерть притаилась в ближнем. От него
Бери к востоку и шагни два раза.
Но берегись: там ждёт чума-зараза.
Презри свой страх и двигайся вперёд,
Да помни — в каждом третьем смерч,
В последнем — реки раскалённой желчи.
Коснешься пятого — разверзнет небеса,
И землю поглотят потоки лавы.
Шагни на шаг назад, искатель славы,
И поскорей сочти до четырёх…'
Яромир отчеканил всё слово в слово без единой запинки и переглянулся с Марием.
— И который из них ближний? — кивнул на кувшины.
— Вот этот пузатый. — Полумесяц ткнул бесплотным пальцем в крутобокую крынку. — Прямо на тебя смотрит.
Яр вздохнул и принялся считать. Там, где стопорился, бойко подключался Марий. Магическая головоломка заставила поскрипеть мозгами их обоих: пару раз пришлось начинать сызнова и трижды (от греха) перепроверять, но они управились.
Четвёртый горшок в предпоследнем ряду выглядел таким же невзрачным, как и все остальные.
Что в нём? Смерть или демон? Имелся только один способ проверить…
Ледорез протянул руку.
— Погоди! — одёрнул Полумесяц, когда он почти коснулся глиняного горлышка. — Уверен?
— Других вариантов нет.
Яр стиснул зубы, скрепил ходящее ходуном сердце и, нервно сглотнув, ухватил чёртову крынку.
На долю мгновения он замер, готовый к худшему, но…
Ничего не произошло. Совсем.
— Что ж, мир не рухнул! — радостно сообщил Полумесяц. Уныние никогда не числилось в списке его грехов. — А значит, мы на верном пути. Ты помнишь, как подчинить демона?
— В общих чертах, — откликнулся Ледорез.
Дэв заботил мало: Яр уже знал, что обнаружит в кувшине. Косы. Косы Заряславы, первой поляницы. Той, что приняла силу от самих Небес и срезала волосы, дабы навек запечатать нечисть и нелюдь в Седых холмах.
Третий ключ.
Четыре стороны света и четыре ключа. Шаман Бивень — лютоморец, уроженец далёкого Севера. Упырица Люсинка — княжна Западных окраин. Заряслава… Как именно богатырские косы занесло в пустыню, Яр не имел ни малейшего представления, но понимал одно: это Юг. А значит…
Последний ключ — кровь магоборца — так или иначе должен быть связан с Востоком.
Восточная оконечность Хладных земель — Пустошь и Тухлые Топи.
Вот же…
Опасные мысли скреблись на краю сознания, и скреблись давненько, но Яромир не торопился озвучивать свои подозрения никому. Даже Марию Полумесяцу.
— Пойдём. Надо выбираться. Синегорка заждалась. — Он вытащил из-за пазухи тряпицу
