Под звездами - Лора Павлов

Мэддокс сделал глоток виски, обдумывая слова старшего мужчины.

— Надеюсь, ты прав. И очень надеюсь, что с ней он поступит лучше, чем с моей матерью.

— То, чего вы с Уайлом не видели, — это годы, когда твой отец оплакивал твою мать. И пока она болела, и после того, как её не стало. Вы с братом были так злы, что просто не могли этого разглядеть. Вы винили его, и я, правда, понимаю ваше чувство. Но, Мэддокс, БАС — ужасная болезнь. Именно она забрала её. А носить в себе столько злости... это не принесёт тебе ничего хорошего, — он положил руку на плечо Мэддокса.

— Благодарю за откровенность. Я это ценю и постараюсь иметь в виду, — спокойно кивнул Мэддокс. — Но сегодня у нас праздник, так что давайте сосредоточимся на этом, ладно?

Он приподнял бокал и отпил ещё.

— Полностью с тобой согласна, — сказала Бев, пару раз моргнув, смахивая эмоции, и взглянула на меня, улыбнувшись.

— Ну что ж, рад был вас видеть. Мы пойдём поздороваемся с моими бабушкой и дедушкой. Если вы нас извините.

Мы попрощались и отошли всего на несколько шагов к тому месту, где стояли его бабушка с дедушкой, беседуя с какой-то парой.

Как только они обернулись и увидели нас, тут же извинились перед собеседниками, и всё их внимание сразу переключилось на меня.

28 Мэддокс

Мы стояли здесь уже почти полчаса, пока мои бабушка с дедушкой умилялись Джорджии. Они были в восторге от неё. Я не удивился. Она была глотком свежего воздуха, особенно на фоне всей этой чопорной публики.

Она смеялась, размахивала руками, что-то оживлённо рассказывала — и все вокруг тянулись к ней.

Она была как солнце, как воплощение всего доброго.

Что-то, чего я никогда не считал, что заслуживаю.

Но, будучи жадным ублюдком, я всё-таки рискнул.

И всё начало меняться.

Находиться на банкете по случаю свадьбы моего отца обычно было бы для меня настоящей пыткой, но я, чёрт возьми, отлично проводил время. Слова Джона прокручивались у меня в голове снова и снова, пока я наблюдал, как моя девушка с бабушкой болтают обо всём подряд — от подарочной упаковки до любимых цветов.

— БАС — это болезнь. Она и забрала её. А носить в себе столько злости — только себе хуже.

В этих словах было много правды. Но что я никак не мог принять — так это то, что она прошла через эту страшную болезнь одна. Без человека, которого любила. И эта боль казалась мне не меньшей, чем та, что причиняло ей тело. Я злился на отца за это. И не знал, как переступить через это.

После последнего кошмара пару дней назад я согласился поговорить с мамой Джорджии. Для меня это было противоестественно.

Я не привык просить о помощи. Всю жизнь сам со своими проблемами разбирался, и идти против этого казалось неправильным.

Я встречался с Джорджией. А её мама — мой терапевт? Ну, звучит как полный бред. Но, по мнению этого солнечного шарика, с которым я встречаюсь, обращаться за помощью — никогда не стыдно.

С Джорджией я говорил о своей матери — а это уже само по себе выходило за рамки привычного. А теперь предстояло пустить в свои воспоминания ещё кого-то, и я не знал, готов ли к этому.

— Прошу всех пройти к столам. Ужин скоро начнётся, — женщина, что всё время приносила нам коктейли, подошла и вместе с другими официантами провела нас к нашим местам.

Мы сидели за главным столом — вместе с моими бабушкой и дедушкой, Уайлом и Бренди, которая пару минут назад пыталась сделать с нами селфи, но я быстро прикрыл её телефон своей огромной лапищей. Здесь не было шоу для прессы. Мы согласились на фото у входа — и на этом, как по мне, точка. Уайл в итоге выхватил у неё телефон и засунул в карман пиджака. Она кивнула и извинилась.

Мой отец с Клэр тоже сидели за нашим столом. Как и её родители.

Мы расселись, я с Уайлом — по обе стороны отца. Джорджия была звездой вечера, и я откинулся в кресле, усмехаясь, как она без умолку болтала со всеми, словно знала их всю жизнь.

И тут меня накрыло. Моя мама была такой же. Никогда не вписывалась в подобные сборища. Простая, весёлая, настоящая. К ней тянулись точно так же.

Джорджия держала всё под контролем. А я, как обычно, зря парился.

Даже очередная дурацкая шуточка отца не сбила её с толку. Она знала, кто она, и плевать хотела на мнение окружающих.

Потому что весь мир был, чёрт подери, её устрицей. Ей не нужно было ни богатство, ни дорогие побрякушки. Ей просто было комфортно в собственной шкуре.

Наверное, именно это меня к ней и притянуло.

С ней рядом было легко, спокойно. Как будто я наконец-то нашёл своё место после долгих лет, когда после смерти матери чувствовал себя чужим.

Джорджия Рейнольдс была как дом.

И мне это чертовски нравилось.

Мы ели.

Мы пили.

Мы смеялись.

А когда Джорджия уговорила группу сыграть какую-то безумную песню из семидесятых, она вытащила меня на танцпол.

Я думал, мой брат сейчас свалится от смеха — так он ухохатывался, глядя на это зрелище.

Ведь именно я был вечно мрачным засранцем на семейных мероприятиях. Не тем парнем, что веселится и танцует на свадьбе собственного отца.

Похоже, Джорджия Рейнольдс записала себе ещё один первый раз.

Мы вернулись из города пару дней назад, а интернет уже успел взорваться фотографиями со свадьбы моего отца. То, что я впервые публично признал, что у меня есть девушка, оказалось куда большим событием, чем сам праздник по поводу женитьбы моего отца на новой, куда более молодой жене.

Джорджия ни капли не смутилась. Она даже не читала, что про нас писали, и только смеялась, когда в городе начали звать её звездой.

Она из тех редких женщин, которые могут выдержать всё это, не моргнув глазом.

Её братья сказали, что устроят себе мужскую вечеринку в день после нашего возвращения, но вместо этого они увезли меня к пруду, где я собирался сделать Джорджии сюрприз на день рождения. Я бы, конечно, выбрал какой-нибудь отель в центре, но это же Джорджия — сидеть на