Шок и тремор. - Сергей Николаевич Зеленин
В принципе, в «состоянии покоя» аэродром можно было опознать лишь по построенной из брёвен башне центра управления полётами (ЦУПа) близ ВПП, да по развевающейся на высоком флагштоке «колбасе» рядом.
Достаточно же хорошо замаскированные и обложенные мешками с землёй стоянки самолётов, располагались вдоль шоссе и даже в самом посёлке. Правда, наземный персонал авиабазы явно не поспевал за увеличением численности авиапарка и, большинство самолётов стояло под открытым небом и мало того - скученно.
Видя это, командир финского разведывательного самолёта, не мог не подумать:
«Сейчас бы сюда бомбу… Хотя бы самую маленькую и всего одну!».
В этот раз они застали новую авиабазу Советов в действии и, причём в весьма энергичном. Шоссе было перекрыто, автотранспортные и гужевые колонны двигались в объезд, а над импровизированной ВВП кружились в очереди на посадку с пяток двухмоторных машин – таких же СБ-2, как и их.
Ну, или почти таких.
Эти сверху фюзеляжа имели – не сдвижной фонарь стрелка, а вращающуюся верхнюю турель и ещё одну пулемётную точку снизу96.
Как и стоящие на земле самолёты, бомбардировщики красных были окрашены в дымно-серый – так называемый «шаровый» цвет и, кроме красных звёзд на крыльях и фюзеляже, а также чётко видимого номера на кабине – «71», имели жёлтые полосы на фюзеляже за кабиной97.
Пилот Гёста Эскола заметил по этому поводу:
- В этой компании мы выглядим гадким утёнком.
Пораскинув мозгами над ситуацией, командир приказал:
- Пристраивай к последнему «белому лебедю» в этой компании и жди своей очереди на «посадку».
Обращаясь к третьему члену экипажа:
- Рупе! Ты уже не спишь? Будь наготове.
Подобно садящимся советским самолётам, сделав несколько кругов на Выборгом, они снизились до полутора тысяч… Затем, подождав когда сядет последний бомбардировщик, ещё через круг зашли над взлётно-посадочной полосой. После чего не выпуская шасси, пилот Гёста Эскола как по нитке повел машину на скорости 300 километров в час. Рупе Ахонен запустил камеру и…
И все было просто отлично!
Кроме одного.
- Командир! Где «Мессершмидты? Я их не вижу.
- А чем ты занимался, когда мы здесь круги нарезали?
- Здесь двухмоторных самолётов до чёрта, высоко было - вот и я перепутал.
- «Перепутал»… Смотри на будущей свадьбе невесту с тёщей не перепутай! Снимай то, что видишь.
Радист, ботовой стрелок и фотограф, как бы между прочим напомнил:
- За то, что я вижу «Крест Маннергейма» не дадут.
- Что ты предлагаешь?
- Командир – ты, вот ты и предлагай!
Пока майор соображал, что предложить, вмешавшийся в их диалог пилот вскричал:
- Кажется, я их нашёл!
Майора Совелиус пристально вглядываясь в стоянки, кажущихся бесчисленными самолётов:
- Так тебе «кажется» или ты эти сраные «Мессершмидты» видишь?
- Вижу, это точно они! Слева! Пятнистые с жёлтыми носами! Снимай, Рупе! Снимай, чёрт тебя бери!
Наконец, изделия германского авиапрома заметил и командир:
- Снимай, Рупе! Ради всех святых угодников – снимай!
Бортовой стрелок, радист и он же фотограф, с досадой оторвался от цейсовской фотокамеры:
- Поздно! Они уже вне ракурса.
- Чёрт бы тебя побрал, Рупе!
Долго не размышляя, майор приказал пилоту:
- Гёста! Давай ещё на один круг. И попробуй опуститься ещё ниже.
- Олави! Оно конечно ты начальник, но ведь нас подловят. Ты посмотри – сколько зениток… Я столько много в одном месте, ни разу в жизни не видел!
Однако несмотря на ясное понимание серьёзности ситуации и даже испуга, у командира в голове был лишь один «бриллиантовый дым», в виде «Креста Маннергейма»:
- Насрать на все зенитки этого говённого мира! Не успеют! Мы уйдем!
Пилот, обречённо вздохнув:
- Ну-у-у давай попробуем.
Заметив разглядывающих в бинокли их самолёт зенитчиков, майор внутренне похолодел: если конечно русские зенитчики - не поголовно слепые, а стёкла их оптики не мутные, свастику они определённо заметили.
Но всё же нашёлся:
- Выпусти «ноги», что ли… Пусть думают, что мы перебежчики.
- Ага… Так и сделаю.
Зенитки шевелили своими тонкими - похожие с высоты на спички стволами, но пока не стреляли.
Они пролетели так низко над стоянками самолётов, что можно было заметить как суетятся возле машин технари… Как курят в курилке возле ящика с песком и красным пожарным щитом свободные от полётов лётчики… Как распекает своих подчинённых командир (или комиссар) в роскошном кожаном плаще.
Они стремительно пронеслись почти вровень с башней ЦУПа и видели, как стоящие на его площадке командиры - о чём-то возбуждённо переговариваясь, показывают на них пальцами.
Похоже, несмотря на выпущенное шасси - красные всё же о чём-то стали догадываться. С земли взлетело несколько разноцветных ракет и, почти прямо под ними - три остроносых истребителя сорвались с места и поползли по взлетной полосе, с каждым мгновением всё ускоряясь. Они имели трёхцветные коки и разное количество – от одной до трёх белых полос на хвостовом оперении98.
Ясное дело - это перехватчики по их души!
Майор крикнул лейтенанту Ахонену:
- Рупе! Ты до сих пор ещё с нами? Или, уже выпрыгнул?
Тот, тотчас отозвался:
- Готово, я их заснял! Эти чёртовы «Мессершмидты», чтоб их…!
- Гёста! Валим отсюда, валим! Да побыстрее! ГАЗУЙ!!!
Убрав «ноги», капитан Эскола дал полный газ моторам и как перепуганный медведь взревев, их СБ пошел на высоту… И все б наверное кончилось бы лёгким как тополиный пух испугом, но он…
Выбрал направление на Ленинград!
Сам майор Эскола это тоже сообразил не сразу, а только тогда, когда увидел Финский не слева, а справа.
- Гёста! Ты ничего не напутал? Хельсинки – где живёт твоя Нокия, совсем в другой стороне. Или, тебе больше нравятся русские девушки?
- Вот чёрт!
Пока заложив крутой вираж они разворачивались, взлетевшая тройка остроносых истребителей - отчаянно дымя моторами шла на перехват, всё ещё оставаясь метров на триста ниже.
Наблюдая за ними, в голове майора билось пульсом:
«Они слишком быстрые, слишком быстрые, слишком быстрые… Это не «Раты» и не «Кертиссы» - нам не уйти от них!».
Ту вдруг, совершенно некстати, «ожил» лейтенант Рупе Ахонен - фотограф, бортовой стрелок… Ну и заодно радист, поддерживающий связь с землёй:
- Командир! Срочное сообщение из штаба…
-
