«Аристократ» из Вапнярки - Олег Фёдорович Чорногуз
Лозунг на «Финдипоше» висел то же и в зависимости от сезона художник «Финдипоша» Даромир Чигиренко-Репнинский, имевший ставку младшего научного сотрудника, освежал призыв такими яркими красками, что часто получал замечания: подбирать тона, но без внутренних намеков.
Снаружи «Финдипош» ничем не отличался от других построек, разве что был немного похож на железнодорожный вокзал — когда в него заходишь впервые через парадную дверь, сам не чувствуешь, как тут же выйдешь через запасной ход во двор. Он мог бы отличаться от других еще и лифтом, если бы не его двухэтажная высота и поющая металлическая лестница. Без них ни один научный сотрудник не мог бы подняться до настоящих высот науки, потому что «Финдипош» в основном размещался на втором этаже. Внизу были складские помещения, где хранились ожидавшие в свое время научные экспонаты. Лестница имела еще и ту особенность, что нижняя часть ее во время восхождения брала поочередно все ноты нижней октавы, а верхняя — верхние. Если идешь уже верхней частью, то ноты становятся так высоки, что кажется вот-вот сорвутся и перейдут на визг, похожий на тот, который мы можем услышать под дверью стоматолога. Но именно на этой высшей ноте лестница и заканчивалась.
Для того, чтобы попасть в сам «Финдипош», нужно было сделать три пробных прохода, чтобы снова не выскочить во двор, где расположились вольеры с ондатрами, голубыми норками, аквариумы с утконосом и электрическим спрутом, двумя стеклянными клетками, в которых жили хамеоны. висел мастерски исполненный известным художником Чигиренко-Репнинским транспарант: «Возьмем природу в свои руки» .
Но будем считать, что вам, наконец, удалось попасть в помещение. Лестница под вашими ногами берет последнюю ноту — и вы попадаете в коридор. Лучше было бы оставить за собой знаменитую нить Ариадны, потому что сюда как попасть, так и выйти одинаково трудно: все комнаты проходные и имеют по три двери. Исключение составляет только кабинет Стратона Стратоновича Ковбика. В его кабинете дверь — четверо. Правда, в ту четвертую дверь никто никогда не заходил и не выходил. Поговаривали, что это просто вмурованный в стену шкаф, за которым когда-то было окно.
Оригинальность строения "Финдипоша" заключалась еще и в том, что рабочие комнаты и коридор объединены между собой. Вроде ванной и туалетной в современных квартирах из шлакобетона и стекла. Чтобы до конца понять все своеобразие архитектурного замысла, на дом нужно посмотреть с высоты птичьего полета. Если бы это кому-то удалось, то он был бы приятно удивлен, заметив, что это сооружение смахивает на шапку с оторванным ухом. И архитектурной лишней было именно то оторванное ухо, что пошло под туалет.
Мы хорошо понимаем, как скучно читать всякие описания, особенно домов, делать экскурсы в историю, но такой уж закон — без этого не обходится ни один роман. Даже самый оригинальный. Поэтому продолжим это скучное занятие, лишь бы у вас сложилось полное представление о знаменитом «Финдипоше», вокруг которого, в основном, и будут разворачиваться описанные дальше события.
Центральным отделом "Финдипоша", как вы уже догадались, была бухгалтерия. Не только потому, что она объединяла коллектив в единое целое, но и потому, что она правила за негласную курительную и дискуссионную. Вот и сейчас здесь разгорелись серьезные дебаты. Михаил Танасович Ховрашкевич навязывал слушателям свою новую теорию.
— Так я вам скажу, — начинал он все свои разговоры. — Я задумался над одним ненормальным явлением, то есть, так сказать, над извечной ошибкой человечества. Вот, например, мы собрались и о нас говорят: «Между нами состоялся диалог». Но это ведь неправильно. — Ховрашкевич поднял над головой указательный палец. — А почему? Потому что все без исключения упускают из виду: когда собеседников не двое, а трое — это триалог, четверо — тетралог, ну, и так далее — квинтолог, децилог… Вот сейчас я как раз над этим, но чисто между нами, работаю. Оно, правда, не по профилю, но я это делаю в часы досуга. — Ховрашкевич на мгновение умолк, о себе что-то подсчитывая. — Так я вам скажу так: у нас тоже сейчас не диалог, а сектилог. Простите, уже септилог, потому что вошел Карл Иванович…
Бубен исподлобья взглянул на Ховрашкевича и молча сел. Он ужасно не терпел сигаретного дыма, а финдипошивцы умышленно донимали его курением за то, что Карл Иванович суточных выплачивал не больше, чем полагалось, и никому из ученых не разрешал ездить в мягких вагонах и на самолете ТУ-134. Эта графа не касалась только Стратона Стратоновича, который вообще никуда не ездил.
Это была не единственная месть Бубона. Еще он был способен и на другое, действуя через своего кассира Адама Баронецкого, которого в «Финдипоше» называли Кухликом: приказывал давать шутнику-неудачнику на командировку втрое больше денег, чем тот мог отчитаться даже при наличии двух билетов — туда и обратно, всех возможных и невозможных. А тогда Карло Иванович с наслаждением мучил каждую жертву в зарплату. Если же эта жертва своевременно не вносила задолженности в кассу, то Бубон отчислял их именно тогда, когда финансы были необходимы. Здесь все наконец убеждались, что хоть и не в деньгах счастья, но и квитанциями их не заменишь.
На каждом финдипошевском кабинете висели огромные таблички с названиями отделов. Отдел скрещивания и внутреннего облика шапки возглавлял Ховрашкевич. В реорганизации здесь было два отдела: выделки и начинки. Теперь их объединили в один, а еще позже переименовали в ондатрожеведение и ондатромертвоведение. Этот отдел в «Финдипоше» считался основным, и им напрямую руководил заместитель Стратона Стратоновича Арий Федорович Нещадым.
Георг Панчишка, или, как его здесь называли, Масик, возглавлял отдел под названием кошельки шапки и габаритность головы клиента. Поэтому каждый посетитель он определял по размеру головы.
— По размеру встречаем, по уму провожаем! — любил говорить Масик.
Отделом внутренней выделки заведовал Варфоломей Чадюк. Описанию Варфоломея почти не подвергался. Ходил он только по прямой, а когда хотел повернуть, то останавливался, возвращал весь корпус и тогда шел в нужном направлении. Ходил тихо, ног не поднимал — и создавалось впечатление, что он, скользя по земле, постоянно натирает пол. Пожалуй, именно за это тихое шествие финдипошивцы окрестили его Тихолазом. Проходя мимо любой двери, Варфоломей непременно, мимо
