За кулисами в Турине (Плохая война – 7) - Алексей Вячеславович Зубков

Пока Устин с Книжником еще не уехали, Мятый нашел время и подошел к приору Сакра-ди-Сан-Мигеле. Отец Жерар собрал своих на заднем дворе недалеко от кузни и бросал всех перекатом через спину, как показал Устин. Забавно. Духовное лицо балуется борьбой. Зачем ему это? Ведь кулачный бой состоится на мощеной площади.

— Отец Жерар, а мы будем отмечать день дурака? — спросил один из монахов.

— Конечно, будем, — ответил приор, — Все будут, и мы будем. Что в городе устроят, не знаю. Может, шлюху на осле прокатят, может короля шутов. Но мы тут только смотрим! Чтобы без палева.

— Ясен хрен.

— Потом к себе вернемся и тогда уже повеселимся. Паломников выгоним, поваров в деревню отправим. Вы все оденетесь как придурки. В одежду наизнанку и задом наперед, в баб, в звериные шкуры. Выберем кого-то из вас дурацким епископом. Отведем в церковь, по пути пару кругов по двору намотаем. Отец Ручка нам на флейте сыграет, кто-нибудь в барабан постучит, а мы блатные песни попоем.

— И дурацкую мессу сыграем? Правду говорят, что можно?

— Правду. В церкви дурацкий епископ отслужит перед нами мессу…

— Мы же не умеем.

— В том и фишка. Выбрать надо того, кто сам шутить умеет, и на шутки не обижается.

— Мишеля! — предложил брат Николя, — И в бабу его оденем.

— Да, давайте Мишеля, — согласилась братия.

— Отца Амвросия за служку поставим, — продолжил Жерар, — Он на дурацких мессах не хуже шута отжигает. В прошлый раз в кадило вместо ладана подметки с плесенью положил.

Монахи рассмеялись.

— Потом прямо в церкви будем пить вино и играть в кости и в карты, а дамы с первого этажа нам станцуют. Только чур по углам не срать и не блевать!

— Баб бы побольше, — вздохнул один из монахов, — Их же там две на всех.

— Порвут, — сказал брат Николя, — Вот точно порвут. Не удержу.

— Решим, — твердо ответил приор, — Время есть, я все порешаю. Бабы будут.

— Еее!

— Только сами не палитесь. Нужна будет помощь, я сам выберу кого надо.

— В послушание по ловле баб!

Мятый незаметно затесался в задний ряд и подслушивал.

— Тихо все! — скомандовал отец Жерар, — Николя, раздай лещей, чтобы не лыбились по-грешному. Построились.

Мятый попытался незаметно исчезнуть, но не успел. Брат Николя ухватил его за сутану, брат Ручка упал на землю и схватил на ногу, и еще пара монахов уперли Мятому в спину и в живот откуда-то взявшиеся ножи.

— Тссс! — Жерар через плечо оглянулся на кузню. Там с раннего утра что-то щелкало и шипело, но дверь оставалась открытой, в отличие от вчерашнего.

— Отец Жерар, вы что! — шепотом взмолился Мятый, — Я же свой, из арестантов.

— От арестантов тюрьмы ломятся, а верных людей я каждого штучно отбираю, — ответил Жерар, — Ты зачем подслушивал? Наши шутки, знаешь, не для тех, кто буквально все понимает.

— Буквально это как?

— Это по букве, тупо как сказано. Мы люди ученые и шутим метафорами.

— Типа как феня блатная, лохи подумают одно, а свои поймут другое?

— Типа того. Ты по делу пришел или чтобы наушничать? Со стукачами у нас разговор короткий.

— Отец Жерар, я Вам одну штуку принес.

— Показывай.

— Вот, — Мятый порылся в поясной сумочке и окопал железку из ящика с песком.

— Это грузило или гиря? Что бы ни было, ты не мастер литья. Переделай.

— Это из кузни.

— Так это ты ночью шороха навел? — спросил брат Николя.

— Я. Говорю же, я свой.

— Подстава, — сказал кто-то сзади и сильнее уперся острием в спину, — Мочить надо.

— На грешное не благословляю. Пока, — сказал отец Жерар, — Разошлись со двора. Живо. Николя, ты останься.

Монахи слушались приора как… как и положено нормальным духовным лицам слушаться духовного отца.

— Ты зачем туда полез, дурак? — спросил Жерар.

— Не надо было?

— Не надо было, но прощаю, — Жерар забрал железку, — Где в кузне ты это взял и зачем?

— Там большой ящик с песком. Они что-то льют.

— Ничего они не льют. С утра следим. Дверь открыта, они порошки смешивают и на пробу по чуть-чуть поджигают. Пьетро ватных жаб притащил и мешков. Отец Августин сказал, фейерверки будут. Похоже, их и делают.

— Вчера весь день литьем занимались. Вот это лили.

— В формы? Или в песок?

— Получается, что в песок.

— Они делают формы для отливки из песка? — уточнил Жерар.

— Не знаю. Я пошарил руками в ящике, там просто рыхлый перекопанный песок. И такая штука.

— Я поговорю со своими. А ты не лезь без особого распоряжения. На нас и так косо смотрят. Если из-за тебя нас выгонят, я рассержусь.

— Виноват, отец Жерар, больше не буду. А хотите знать больше про алхимика и подмастерье?

— Хочу.

— Я вечером расскажу. Отец Тодт меня благословил на турнир посмотреть.

На ристалище Мятый пришел в сутане вместе с Книжником и Устином. Сутаны всем участников кулачных боев выдал отец-госпиталий аббатства. Стража не получила указания гонять монахов, да никто и не думал, что монахи будут толпиться на турнире в значимом количестве.

Конечно же, Мятый и не собирался ничему на турнире учиться, а пошел в первую очередь, чтобы не пропускать зрелище. В тюрьме он соскучился по хорошим зрелищам больше, чем по хорошему хлебу.

Посмотрел, как ловко держится в седле Устин. Совсем не так, как католические рыцари, но тоже хорошо. И седло у него не боевое, и посадка другая, и конь явно ведь не боевой. Если бы эти русские жили здесь рядом, то католики бы давно уже наловчились их бить. А то приезжает раз в сто лет один такой шустрый и ловкий и бьет всех чисто на неожиданности. Как новый жулик в город приехал и лохов на новой теме разводит.

О, а это Фредерик фон Нидерклаузиц. Поздоровался с Устином. Сам не участвует, доспехи не захватил. Эээ…