Тайны дубовой аллеи - Дж. В. Фелл

Дж. В. Фелл

Тайны дубовой аллеи

Фелл Дж. В., 2025

Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Пролог

Погода была просто сказочной: мягкое осеннее солнце разогнало утренний туман, блестело в каплях росы, по желтым листьям, трепещущим на легком ветерке, прыгали веселые блики.

«И угораздило же парня помереть в такой чудесный день!» – думал констебль, лениво наблюдая за работой коронера, прибывшего наконец из города. Коронер звезд с неба не хватал, это знали все. Но некоторая глуповатость его скрашивалась незлобивым характером и деликатностью манер.

Теперь он стоял, склонившись над окровавленным телом, и губы его болезненно кривились.

«Слишком я жалостлив для этой работы. Слишком. И нервы никуда не годятся. Не стоило идти на поводу отца и следовать семейным традициям», – думал он всякий раз в подобных случаях. К счастью, в графстве Эльчестер люди обычно умирали от старости или болезни и работы у коронера бывало немного.

Но сегодня ему не повезло. Тело, лежавшее под сосной на опушке рощи, принадлежало юноше, почти мальчику, лет шестнадцати-семнадцати, не больше – жить бы еще да жить. Увы, с жизнью такие травмы не совместимы: кости раздроблены, голова разбита, вдобавок корягой несчастному распороло лицо, из левого глаза торчит сухой сучок.

Коронер достал рабочий блокнот.

– Как имя погибшего? – Вопрос был адресован гринторпскому констеблю, но ответить тот не успел, кто-то из деревенских зевак, столпившихся вокруг и затоптавших все, что можно затоптать, его опередил.

– Так это ж Оливер Бэйкер, сэр, сын покойного Бэйкера, мясника. Да у него и мать померла давно, сирота он. Оттого и на сосну полез, что сирота. Птиц ловит на продажу, тем и живет наш птицелов, – оживленно тарахтел словоохотливый зевака. – Эвон, на какую высотищу взгромоздился. Немудрено, что в лепешку!

– Подумаешь, высота, – хмыкнул стоявший рядом мальчишка, – я и выше смогу.

– Я те смогу, я те смогу! – напустился на него зевака. – Один вон смог уже – костей не соберешь.

Но констебль уже выдернул мальчишку из толпы за плечо:

– Это ты, что ли, такой ловкий? А ну-ка, полезай, посмотри, стоят наверху ловушки?

Что-то не нравилось ему в этом деле, что-то тревожило и мешало.

Мальчишка на лету перехватил брошенную монетку, сунул в карман и кинув на оторопевшего родителя победный взгляд, по-обезьяньи ловко взлетел на сосну.

– Не-а, – проорал сверху. – Нет тут ничего, пусто.

– Ты лучше, внимательнее смотри!

– Да говорю, нету! Уж все осмотрел! Ветки вон обломаны, а больше ничего. Че я, не знаю, как ловушки ставят? Мне сам Бэйкер и показывал сколько раз… – Парень соскочил с дерева. – Да и вообще, он на соснах ловушки редко мостил, только разве на клеста. Так ведь клеста больше по зиме ловят.

Констебль с коронером переглянулись. Дело принимало неожиданный оборот. Зачем птицелову лезть на дерево без снаряжения?

– А вдруг все же убийство? – осторожно предположил констебль. Ему становилось все тревожнее.

– Да полно вам, – отмахнулся коронер. – Как вы это себе представляете: злодей тащит жертву на дерево, бросает вниз на заготовленную корягу? Слишком уж экзотичный и трудноосуществимый способ, не находите?

– Но если его убили на земле, а под дерево просто перенесли? – не сдавался констебль.

Коронер вздохнул снисходительно:

– Бедный мальчик погиб от единственного, но страшного удара – вы посмотрите, какие травмы, это же мешок с костями. Кто, по-вашему, мог его так ударить на земле? Это же совершенно нечеловеческая сила нужна. Тут налицо падение с высоты.

– А если одержимый? – понизил голос констебль, ему стало жутко от собственной мысли. – Сила у них нечеловеческая…

– Остался бы магический след, – перебил коронер. – Нет, убийство я полностью исключаю, должна быть другая причина.

Причина нашлась, новая свидетельница быстро расставила все по местам.

– Да какие там клесты, – всхлипнула она. – От любви это! Все знают, Бэйкер к дочке нашего шорника клинья подбивал, а ее как раз на той неделе замуж-то и выдали! Да не за него, сердешного. Вот он на сосну-то и влез с горя и полетел, полетел. Известно, сирота, отца-матери нет, утешить некому…

Коронер отвернулся и украдкой вытер глаза.

«Самоубийство на почве неразделенной любви», – записал он в блокнот предварительный вердикт и объявил:

– Здесь все ясно. Тело можно увозить.

И никто, никто из собравшихся в то утро на опушке не знал, что из зарослей терновника за ними внимательно наблюдают чьи-то глаза. Только констебль зябко повел плечами, будто почувствовал.

1

Над городом висел густой осенний туман. День шел за днем, лето кончилось, сентябрь сменился октябрем, желтели и опадали листья с кленов, а туман все висел, не рассеивался даже в самые ветреные дни, лишь становился более прозрачным и клочковатым, позволял разглядеть бледное солнечное пятно в прорехах низких туч. А потом опять сгущался непроницаемой пеленой, и город становился похожим на аквариум, наполненный мутной серой водой. Этот сумрак не могли рассеять даже газовые фонари, которые на центральных улицах не выключали и днем.

Мостовые были мокрые без дождя, капало с крыш, пахло плесенью, на древесных стволах вырастали яркие желтые грибы на бархатно-черных ножках. Здесь, в городе, никто не знал, что их можно есть, что это даже вкусно, если зажарить на краденном в оружейной рапсовом масле, с краденной у зеленщика луковицей и смешать с казарменной овсянкой. Горожане считали их погаными, годными только для колдовских зелий и обходили стороной. Вот и хорошо, потому что иначе на всех не хватило бы.

Сто тридцать восемь человек целыми днями бродили по городским улицам и скверам, собирали грибы. Больше заняться было нечем. Потому что война вдруг кончилась.

Этого никто не ждал. За пять лет к ней так привыкли, что успели вообразить, будто она продлится вечно и, значит, можно будет и дальше жить одним днем, ни о чем не думая, ни о чем не заботясь. Какой смысл загадывать на будущее, если каждая новая минута твоей жизни может стать последней? На войне не было будущего и прошлого, только настоящее, сжатое в короткий миг. И казалось, это навсегда.

Но война вдруг кончилась, поражением, победой ли – этого никто не понял. Людям ничего не стали объяснять, просто погрузили на корабли, полк за полком, – и в путь. Прощайте, дикие леса Восточных колоний и белые пески Такхемета, ставшие красными от нашей и вражьей крови! Здравствуйте, туманные берега забытой родины! Солдаты вернулись домой.

Но этим ста тридцати