Рождественские преступления в книжном магазинчике - Коллектив авторов

Было глупо заходить сюда.

И по-идиотски позволять кому-то себя увидеть.

Но опять же, энергии для волнения уже практически не остается.

Возле бара не так уж много прохожих: лишь несколько местных жителей, которые ковыляют домой из слишком жарких вагонов метро против слишком холодного ветра. Разрозненные снежинки по-прежнему медленно падают с неба, завораживая своей красотой.

Внезапно Том теряет желание осуществлять задуманное.

Он с трудом продвигается через улицу, заставляя себя переставлять ноги одну за другой. Бет заслуживает справедливости. Заслуживает всего, что он когда-либо мог дать. И гораздо, гораздо большего.

В идеальном мире жена сейчас бы вышла из бара и – мечтать так мечтать – смеялась бы чуть громче обычного из-за выпитого вместе с Эдди, пока Том был занят своим бессмысленным патрулированием коридоров небоскреба, куда никто никогда и не пытался ворваться. А даже если бы и попытался, то безоружный охранник и не сумел бы остановить злоумышленников… Нет, нужно сосредоточиться. Дыши. Бет вышла бы из бара, слишком громко смеясь и источая мускусный аромат Эдди, а на шее у нее сверкала бы в свете фонарей слишком желтая цепочка…

Том замирает.

Нащупывает маленькую бутылочку с виски, которую всегда носит в кармане пальто, – и это важно.

Затем отпивает из нее, стоя посередине тротуара, нашаривает глазами ближайшую урну, а поняв, что никто его не увидит, швыряет мусор прямо в канаву.

Пустым бутылкам не место в пальто, и это тоже важно.

Том продолжает путь.

Внутри «Приюта енота» под лампами из цветного стекла, под полками с алкоголем, под выцветшими фотографиями пожарных собралось около тридцати посетителей. Это не так много для столь известного бара. Когда они с Бет только рассматривали переезд в их ужасную квартиру, когда воздух звенел от вони сигарет, химикатов и металла, когда Том еще мог заплатить аренду на три месяца вперед за место, на которое никто бы в здравом уме не польстился, они обнаружили «Приют енота».

С дюжинами пожарных: хромающих, решительных, полных надежды, отважных. Том восхищался ими, словно те были ему старшими братьями. Или богами. Неприкасаемыми. Он хотел прикоснуться к их славе, он, охранник, недавно нанятый в благословенно нетронутом здании в десяти кварталах к северу, чтобы ощутить пепел на их форме и заявить: «Я один из вас. И тоже оберегаю людей».

Как-то позднее, помнится, пожарные начали кашлять.

Том любил их так же сильно, как жену. Потому что они символизировали собой нечто достижимое и одновременно нечто священное. Сам же он не совершил в жизни ничего особенного, если не считать, пожалуй, той записки, которая убедила Бет покинуть клуб, где они познакомились, и согласиться выпить вместе по чашке кофе посреди ночи. Самое дешевое свидание за всю историю любовных отношений.

А вот и Эдди Адамо.

Он сидит на скамье позади бильярдного стола и выглядит уставшим, даже изможденным. Его узкие плечи, обтянутые тонким серым свитером, кажутся по-птичьи хрупкими. Том снова вспоминает, каким активным всегда смотрится Эдди, каким очаровательно живым. Не терпится стереть его с лица земли.

– Что будете заказывать? – спрашивает барменша, чья грудь производит неизгладимое впечатление, не выглядя при этом ненатуральной.

Несмотря на отсутствие улыбки, собеседница всем своим видом показывает уважение. Тому она нравится, но он не помнит ее имени, поэтому коротко отвечает:

– Виски, чистый, – и вручает ей двадцатку, стараясь подавить дурноту.

Платить в баре всегда следует наличными, и это важно.

Том одним глотком выпивает половину виски и замечает, что Эдди осторожно за ним наблюдает. Пожалуй, еще более угрожающе было бы подойти к противнику, небрежно держа стакан. Но руки трясутся от предвкушения, поэтому лучше не импровизировать. Пистолет в кармане словно весит теперь тысячи фунтов.

Допив виски и вернув стакан на стойку, Том направляется к задней части бара мимо игроков в бильярд и замирает перед Эдди. Тот поднимает глаза. Что-то в его лице кажется очень странным. Хитрое, нечитаемое выражение, острый подбородок, задумчивый взгляд. Вот только сейчас он смотрит так пронизывающе, точно обладает рентгеновским зрением. Словно мог услышать внутренний монолог соперника и мог пересчитать пули в пистолете, спрятанном в кармане. Эдди пьет пиво. Он делает еще один глоток, опускает локти на колени и вопросительно таращится на Тома, приподнимая брови.

Неужели он действовал настолько очевидно, что невольно выдал свой план? По шее скатывается капля пота от страха, что подонок и правда умеет читать мысли.

– Ты хочешь знать, где сейчас Бет, – произносит тот ровным голосом с оттенком грусти. Или раскаяния? Но нет, Эдди слишком жесток, чтобы испытывать сожаления. – Вообще-то, я не могу тебе этого сказать. Потому что сам не знаю. Иначе сообщил бы. Так было бы безопаснее для меня. Правда, Том? Но мне это неизвестно.

Том отшатывается, приоткрыв рот. Как убийца Бет может заявлять, что не в курсе, где она?

– Сейчас я ухожу, – со вздохом продолжил Эдди, вставая. – Но у меня есть ощущение, что мы еще встретимся.

После его ухода Том чувствует, что не способен дышать. Грудь будто стискивает невидимый кулак. Неподалеку переговариваются игроки в бильярд, бородач и строитель, явно только с работы. Они спорят о политике, обильно пересыпая речь ругательствами.

Том ощущает дурноту.

Что сейчас произошло? И почему?

Следом поднимается черная ярость.

Конечно, Эдди догадался обо всём. Именно поэтому Бет позволила заманить себя в его сети. Он постоянно на шаг опережает Тома по любым вопросам.

Теперь оружие весит намного меньше.

Сутулясь, он бредет к выходу из бара.

Снаружи снег почти совсем прекратился, зато ветер завывает с новой силой. Тяжело дыша от спешки и злобного возбуждения, Том возвращается обратно тем же путем, каким пришел.

Вот каково было бы преследовать террориста, захватившего небоскреб.

Вот каково было бы сражаться с огнем.

Вот каково ощущать свою значимость.

Том плечом распахивает дверь в свой подъезд и взбегает по сырой лестнице. Однако не идет в свою квартиру, а направляется к открытой соседской, откуда виднеется тошнотворное мерцание розово-сине-зеленых огоньков гирлянды, и по пути вытаскивает пистолет.

Сосед, Эдди Адамо, уже открыл новую банку пива и с утомленным видом сидит в кресле с откидной спинкой, держа в руке оружие. Он не целится в какую-то конкретную точку, просто уверенно сжимает рукоять. И выглядит совсем худым, болезненно худым. Том его запомнил не таким.

– В прошлом году я сказал, что это была последняя капля, – прокомментировал Эдди с ноткой тревоги в голосе. – Знаю, тебе пришлось нелегко,