Тайны дубовой аллеи - Юлия Викторовна Федотова

И все-таки она была самой настоящей феей, Веттели сразу это понял и ни на миг не усомнился. Он замер на месте, боясь даже дышать, чтоб не спугнуть.

Но существо оказалось не из пугливых. Оно лихо отшвырнуло огрызок ягоды, вытерло свое маленькое остренькое личико тыльной стороной ладони и сказало очень буднично, будто нарочно его здесь поджидало:

– А! Пришел!

– Пришел, – подтвердил Веттели. А что еще ему оставалось?

Фея по-собачьи повела носом, к чему-то принюхиваясь. Сморщилась, чихнула и велела:

– Уходи. Ты плохой. От тебя пахнет кровью и смертью.

– Нет, я хороший, – возразил Веттели. Звучало глуповато, но уходить он не хотел. – Просто я был на войне.

Она небрежно махнула рукой:

– А, война… Я знаю войну, я помню. Это когда люди в железных одеждах машут железными палками, а потом хоронят своих мертвых где попало. Фу!..

«Люди в железных одеждах»! Ого! Речь явно о рыцарях, закованных в латы. Сколько же лет живет на свете это эфирное создание?

– …Но ты врешь. Войны нет уже давно. Еще не родился дед твоего прадеда, когда она кончилась.

– Это здесь ее нет. Война была за морем.

Фея энергично кивнула:

– Да, где-то далеко война была. Я видела, как над холмами кружили перитоны.

Стало грустно. Еще в детстве от няни Норберт слышал рассказы об этих странных созданиях. Выглядят они как звери с рогами и орлиными крыльями. Но тень отбрасывают человеческую, ведь в них вселяется дух солдата или моряка, недавно погибшего вдали от дома и прилетевшего в последний раз взглянуть на родные края.

– Ну и хорошо! – бессердечно подытожила фея. – Пусть ваши мертвые валяются за морями. Не люблю! Тут, на опушке, вчера нашли одного. Паренек из деревни на сук напоролся – шуму было! Констебли, коронеры – одно беспокойство… Так о чем это я? Ладно, оставайся, поговорим. Я Гвиневра. Только не подумай, будто таково мое настоящее имя. Родные зовут меня совсем иначе, а это я взяла нарочно, для людей, в память об одной знакомой даме. Между прочим, тебе удобно так со мной разговаривать? А то могу увеличиться до твоего роста. Или тебя уменьшить…

– Не стоит! Мне очень удобно, честное слово! – поспешил заверить собеседник.

– Ну и славно, значит, не будем тратить на это время, оно нынче дорого. Итак, я Гвиневра. А ты Норберт Реджинальд Веттели. Очень мило с твоей стороны. Будем знакомы!

Что мило? И откуда только она узнала, ведь сам он представиться так и не успел.

– Мило, что ты пришел меня навестить, – пояснила Гвиневра, читая его мысли, как раскрытую книгу. – Не понимаю, зачем тебе это? Ну, сижу на сове, ем рябину – что здесь интересного? А все ходят и смотрят, ходят и смотрят… Откуда у вашего народа такое нездоровое пристрастие – подглядывать за нами?

Веттели смутился, такой постановки вопроса он не ожидал.

– Не знаю. Просто из-за нас, людей, мир так изменился в последние столетия… Вас осталось так мало…

– Мало? – Гвиневра с пренебрежением фыркнула. – Вот еще выдумал! Вы, люди, склонны преувеличивать собственное значение. Нас ровно столько, сколько было всегда. Просто не все могут нас видеть. Ты – можешь, потому что среди твоих предков был кто-то из старшего народа. А другим не дано. Если, конечно, мы сами им не покажемся. Но это развлечение на любителя, а таковых среди нас, по счастью, немного.

Вот так они себя, оказывается, называют! Не «маленький народец», а «старший народ»! Наверное, это справедливо.

– Среди моих предков были феи? – потрясенно уточнил Веттели.

– Необязательно. Не думаю. Мы редко путаемся с людьми. Скорее уж кто-то из ши или тилвит тег. Иначе с чего бы ты уродился таким красавчиком? Вы, люди, обычно уродливы, как бесснежная зима. А если среди вас вдруг попадается экземплярчик поприличнее – верный признак: ищи старшую кровь. В тебе ее полно. Пожалуй, ты мог бы стать друидом, если бы хорошенько потренировался и отказался от своей нелепой одежды, она тебе не к лицу.

Становиться друидом Веттели ни под каким видом не собирался, он всегда старался держаться в стороне от религии и политики. Поэтому поспешил сменить тему:

– Скажи, это было давно?

Человек, пожалуй, не понял бы вопроса и стал уточнять, о чем речь. Фея поняла все.

– Давно ли какая-то из твоих прапрапрабабок грешила с сидом? Недавно. При короле Артуре… хотя нет. Минимум на сотню лет позднее. И похоже, она была не одна такая. Явно вижу три разные линии… или восемь? В общем, много. Так ты точно не хочешь пойти в друиды? – Определенно, от Гвиневры ничего нельзя было утаить.

– Не хочу, – признался Веттели.

– Зря. Тогда пообещай мне одну вещь. Круглая облезлая штука у тебя на шее…

– Эта? – Веттели извлек из-под рубашки монету.

– Именно! Право, какая же дрянь! Никакой красоты, ни-ка-кой! Обещай ни за что ее не снимать, пока живешь в Гринторпе. Ужасное название! Если бы боги были добрее, они раз и навсегда запретили бы людям упражняться в топонимике… Так ты обещаешь? Учти, если не будешь капризничать, я исполню твое самое сокровенное желание! Ну? Клянись!

– Обещаю и клянусь! – поспешил заверить Веттели, порядком сбитый с толку. За ходом мысли феи было не так-то просто уследить.

– Вот и умница! Можешь загадывать желание. Только не думай слишком долго, от этого стареют. И вслух не произноси, мало ли кто захочет подслушать.

Долго думать не было нужды. Стоило заговорить о сокровенном, как в уме сразу же возник пленительный образ мисс Фессенден.

– Ах, – сказала фея разочарованно. – Я могла бы и сама догадаться! Вы, люди, такие одинаковые, такие предсказуемые… Но как раз в этом вопросе мое вмешательство совсем необязательно. Придумывай другое желание! Или нет. Я сама решу, как будет лучше. От тебя сегодня все равно не добиться толку. Можешь идти, и смотри, никому про меня не рассказывай. Хотя почему бы и нет? Ладно, рассказывай кому хочешь, но не упоминая имен. Я не ищу дешевой популярности в твоем народе. Оревуар, как теперь говорят на континенте! Было приятно поболтать, заглядывай по пятницам на чай!

Так она сказала и исчезла, рассыпавшись фонтанчиком белых искр. Осталась только маленькая каменная сова. Она подмигнула Веттели каменным глазом, насмешливо щелкнула каменным клювом и снова притворилась обычной парковой скульптурой, только смотрела уже в другую сторону. Интересно, замечают ли школьные садовники, что здешние статуи ведут себя немного странно? Или в Гринторпе это в порядке вещей?

– Ну как ваша прогулка? –