Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

– Лекарство от СДВГ? – удивляется Ханна. – Ничего не понимаю. Зачем Эйприл было его принимать? Ведь она не страдала от этого синдрома.

– Иногда студенты используют его как подспорье в учебе, – объясняет Джерайнт. – Его давали летчикам во время войны, чтобы они сохраняли концентрацию внимания и не засыпали за штурвалом. Студенты принимают его, чтобы всю ночь напролет заниматься перед экзаменами. Препарат нелегко достать, требуется рецепт врача, лекарство легко вызывает привыкание, когда его используют не по назначению. Оно находится на строгом учете.

– О боже. – Многое становится понятным – сидение до утра над сочинениями, сверхчеловеческая способность Эйприл развлекаться всю неделю и заниматься всю ночь. Ханна вспоминает, как в ответ на жалобу Ханны о трудностях с написанием сочинения Эйприл протянула на ладони две капсулы. «Это что? Таблетки от сонливости?» – спросила Ханна. Эйприл рассмеялась и сухо заметила: «Таблетки от сонливости для взрослых».

– Вот такие. – Джерайнт некоторое время ищет в «Гугле», а потом протягивает телефон.

Сердце Ханны болезненно сжимается. Те самые. Капсулы, наполненные крохотными шариками, которые Эйприл предлагала ей много лет назад.

– Я знаю, что она их принимала, – подтверждает Ханна. – Не знала только, что это такое. Но они не имеют отношения к ее смерти, не так ли?

Новембер качает головой:

– Скорее всего, не имеют. Поэтому о них никто не стал упоминать в суде. А вот беременность… Странно, что адвокаты Невилла не воспользовались такой информацией.

– Полагаю, они решили, что риск неоправданно велик, – пожимает плечами Джерайнт. – У них на руках был хороший козырь в виде наличия обоснованных сомнений. Невилла ничто не связывало с убийством Эйприл кроме того, что его видели выходящим из подъезда примерно в то время, когда ее задушили. Но он провально выступил в качестве свидетеля.

Ханна кивает. Об этом она уже слышала. Сначала Невилл отрицал, что заходил в их квартиру, и уверял, будто просто делал обход в здании. Однако во время перекрестного опроса смешался и поменял показания. Когда ему предъявили отпечатки его пальцев на дверной ручке, он признал, что заходил в комнату. Однако сказал, что всего лишь принес очередную посылку от матери Ханны и Эйприл сама его впустила. Они якобы мило побеседовали, что показалось Ханне маловероятным, и через несколько минут он ушел, оставив Эйприл в добром здравии.

Перемена показаний решила его судьбу. По свидетельству Джона Невилла, он видел Эйприл живой в 11:00 вечера. Ханна и Хью обнаружили ее труп всего несколькими минутами позже, все это время подъезд находился в их поле зрения. Никто другой не мог войти в подъезд номер 7 незамеченным. А значит, именно Невилл убил Эйприл.

Или все-таки не он?

Ханна хмурится, пытаясь что-то сложить в уме, и не сразу слышит слова Джерайнта.

– Если сыграть от противного, то даже беременность Эйприл не так просто связать с ее убийством. Мы живем не в Англии времен королевы Виктории. Никто никого не может заставить жениться из-под палки. Конечно, не исключена ревность по сексуальным мотивам… – Репортер бросает извиняющийся взгляд на Ханну, понимая, что невольно затрагивает репутацию Уилла. – Удушение обычно свидетельствует о внутрисемейных распрях, преступлении на почве страсти. Бойфренда Эйприл, однако, не было на месте, он в ту ночь находился далеко от колледжа. Беременность не тянет на достаточный мотив преступления.

– Ну, это только на ваш взгляд, – возражает Новембер. – Беременности разные бывают. Что, если кто-то испугался разоблачения интимных связей со студенткой? Вдруг чья-нибудь работа или брак повисли на волоске?

– То есть это мог быть кто-то из преподавательского состава? – уточняет Джерайнт. Новембер пожимает плечами. Журналист явно заинтригован. – Такой вариант нельзя сбрасывать со счетов!

– О боже! – восклицает Ханна. У нее внезапно холодеют руки. – О боже!

– Что такое? – хмурится Джерайнт. – С вами все в порядке, Ханна?

Она отрицательно качает головой, но не уверена, что именно хочет сказать – «нет, не в порядке» или «на данный момент это не имеет значения». Она чувствует, как белеет лицо; судя по физиономии Джерайнта, вид у нее, должно быть, под стать мыслям.

– Доктор Майерс, – шепчет она растерянно.

– Кто-кто? – переспрашивает Новембер.

Джерайнт хмурится.

– Преподаватель, живший с вами на одной лестничной площадке?

– Да. – Сердце Ханны начинает бешено колотиться. Она чувствует себя необыкновенно глупой. Почему ей это раньше не приходило в голову? О боже, ведь доктор Майерс единственный, кто мог проникнуть в комнату Эйприл между уходом Невилла и появлением Ханны и Хью. Ему не требовалось входить в подъезд, он жил с ними рядом.

– Но он… – Джерайнт, хмурясь, замолкает, потом начинает сначала: – …не мог сделать Эйприл ребенка. Она даже не состояла в его группе.

– Да, у доктора Майерса училась я, но Эйприл была с ним знакома, как-то приходила к нему на вечеринку. У него была неоднозначная репутация. – К горлу Ханны подкатывает тошнота. В ушах гудит. – Он приглашал к себе студентов, вернее студенток, и угощал выпивкой – таких, как Эйприл, очень красивых, очень…

Ханне вдруг изменяет выдержка. Звон в ушах становится громче. Помещение кафе начинает куда-то удаляться.

– Вы хотите сказать, что она спала с ним? – спрашивает Джерайнт. Журналист смотрит скептически и в то же время с надеждой.

Ханне не до него.

– Не знаю, – едва выговаривает она. Язык словно распух и еле ворочается во рту. Пальцы мерзнут. Ее охватывает оцепенение. – Неужели я все это время ошибалась? Я не могу… не могу…

Слова не желают выходить. Внезапно тело перестает повиноваться, руки и ноги превращаются в пластилин.

– Я не могу… – повторяет она. Собственный голос звучит откуда-то издалека.

– Ханна? – слышит она. – Ханна? Что с вами?

– Я…

Все вокруг гаснет, и она проваливается во мрак.

После

Ханна приходит в себя, видя рядом множество людей и слыша возгласы Джерайнта: «Отойдите, дайте ей больше воздуха!». Рядом на коленях стоит Новембер, на лице девушки написана крайняя озабоченность. Под голову Ханне подложили пальто, очки сняли. От этого чувство незащищенности становится еще сильнее.

– Кто-нибудь вызовите скорую, – слышит она, с трудом приподнимаясь на локтях.

– Нет, прошу вас, не надо. Не нужно вызывать скорую. – Голос Ханны дрожит, но она старается придать ему твердость. – Я беременна, только и всего.

– Беременна? – Ее слова мало успокаивают Джерайнта. Он выглядит очень встревоженным, словно ему вручили бомбу с тикающим часовым механизмом, которая может рвануть