Первый день смерти - Карина Тихонова

пожирней. Гомер хорошо знал эту породу людей: его собственная дочь совершила почти непоправимую глупость, выбрав в мужья голодного амбициозного провинциала. Как он просил Таисию одуматься, сколько времени и сил потратил на уговоры и объяснения!.. Думаете, дочь прислушалась? Черта с два! Неслась в загс, словно наскипидаренная! И вот вам результат: через два года зять подал на развод и объявил, что желает разменять квартиру. Вот тогда Гомер и схлопотал свой первый инфаркт. Эту квартиру он пробил в лучшие годы популярности – огромное четырехкомнатное палаццо с двумя санузлами, пятнадцатиметровой кухней и длинной застекленной лоджией. Едва придя в себя, Гомер бросился к старым влиятельным знакомым. Как только он ни унижался, почти в ногах у них валялся! Знакомые морщились, но все-таки выполнили слезную просьбу бывшего известного писателя, устроили бывшему зятю двухкомнатную квартиру на окраине Москвы. Так этот негодяй еще претензию выразил, почему так далеко от метро!..

Гомер помассировал левую сторону груди, достал из кармана валидол, кинул под язык таблетку. Один из парней в наушниках бросил на него вопросительный взгляд, но Гомер успокаивающе помахал ладонью, дескать, пустяки. Снова взялся за листы с распечатками разговоров, внимательно перечитал. Он уже понимал, что вытащить детишек из дома можно только одним образом: поссорив с новоявленной хозяйкой. В этом смысле он возлагал большие надежды на падчерицу. Девица вроде тихая, но мачеху ненавидит до закипания крови. Как она сегодня грохнула хрусталь в столовой – блеск! Гомер надеялся, что мачеха не снесет обиды, но уральская Золушка даже не пискнула. Или полная дура, или очень умная стерва. Роль невинной жертвы – это беспроигрышный ход. Приедет муж, узнает, как хамка доченька издевалась над бедной овечкой женой, и выпрет компанию. Только когда это случится, неизвестно. Нет, рассчитывать придется на собственные силы.

Гомер задумчиво прикусил кончик карандаша, не отрывая глаз от распечатки разговора между мачехой и падчерицей. Забавно, но кое-что в этой девчонке ему начало нравиться. Например, ее преданность деду. Гомер прекрасно помнил бывшего заместителя председателя горисполкома, Алексея Александровича Егорова. Крутой был мужик, если уж говорить начистоту, любил власть. Даже после девяносто первого года, когда старые партократы оказались не у дел, умудрился пристроить на нужные места своих протеже. И до смерти руководил ими так же уверенно, словно занимал отдельный кабинет с табличкой на двери. Правда, чуть не упустил собственную дочь. Девица, учившаяся в мединституте, начала встречаться с парнем «не своего круга». Тот, естественно, воспользовался шансом. Девица «залетела», пришлось срочно играть свадьбу. Неудивительно, что Алексей Александрович всю оставшуюся жизнь тихо ненавидел самозванца, набившегося ему в зятья. Он имел на это право, потому что вывел парня в люди. Стажировка в западном медицинском центре, место главврача в крупной клинике, солидная клиентура... Паренек был шустрый, ловил шансы на лету. Педагоги его хвалили, говорили, «хирург от бога». Ну, какой он там хирург, Гомер не знал, а вот ходок был знатный. Интересно, застукал его тесть хотя бы раз? Наверное, нет. Если бы застукал, то полеты во сне и наяву перешли бы в свою противоположность. Отправился бы парень на помойку с волчьим билетом в кармане. И поделом.

Забавно, что внучке дали фамилию деда, не отца. Егоров так распорядился, или дочь с зятем проявили инициативу? Гомер не знал. Ясно одно: внучку Егоров любил больше всех на свете и обеспечил ей платиновое детство. Умер бывший партократ в начале нового века, когда Ульяне исполнилось десять лет. Через год похоронили ее мать, а еще через два года у девочки появилась мачеха. Ну и понеслось... В общем, свое четырнадцатилетие бывшая принцесса отпраздновала в интернате. Неудивительно, что она ненавидит отца с мачехой и идеализирует деда.

Гомер был бы счастлив, если бы внучка любила его так же горячо, но воздушных замков не строил. Он для Ани только источник питания, и как любой источник питания имеет свои плюсы и минусы. Плюсы – это деньги, которые удается добыть всеми правдами и неправдами. Минусы – это привычка «зудеть не по делу», как выражается внучка...

Завибрировал мобильник, спрятанный во внутреннем кармане пиджака. Гомер торопливо достал аппарат, взглянул на определитель и тайком вздохнул: Одиссей. Наверняка в претензии из-за долгого отсутствия плана.

Гомер выслушал начальственные упреки, пообещал к вечеру выдать креатив и в свою очередь попенял на Адониса.

– А в чем дело? – спросил Одиссей.

– Он проводит слишком много времени с Мариной Стоковской, – ответил Гомер.

– Он, что, забыл, о чем его предупреждали? – удивился Одиссей. – На клубничку потянуло? Ладно, я с ним поговорю...

– Не в этом дело, – перебил Гомер. – Я боюсь, что девчонка его расколет. Она башковитая, не в пример нашему красавцу, мгновенно подмечает всякие несуразности. А этот придурок ничего не понимает, разгуливает с распущенным хвостом, откровенничает...

– Я понял, – перебил Одиссей. – Что еще?

Гомер быстро перебрал листы, лежавшие у него на коленях.

– Я нашел гостиницу неподалеку от города, – сказал он. – Место тихое, почти безлюдное. Если детишек выставят из дома, Адонис сможет ненавязчиво провезти их мимо этого отеля. Беда в другом: все номера заняты.

– Предложите постояльцам переехать в другую, более комфортабельную гостиницу, – тут же ответил Одиссей.

– Разница в деньгах будет ощутимой! – предупредил Гомер.

– Плевать! Освободите два номера любой ценой! Сегодня же!

Гомер кивнул, словно собеседник мог его увидеть. Одиссей продолжал:

– Нам нужно вытащить всех из дома как можно скорей. Мне не нравится, что вы так медленно соображаете. Есть хотя бы какие-то наметки?

– Есть, – сухо ответил Гомер. – Сегодня вечером план будет полностью готов.

– Хотелось бы надеяться.

С этими словами Одиссей разъединил связь.

Глава 5

Вечер прошел незаметно. Севка пропадал в библиотеке, а мы вчетвером отправились к озеру и немного прогулялись в лесу. Вернулись домой довольные, усталые, развели огонь в кабинете, уселись вокруг камина. Дрова трещали, плевались искрами, распространяли по комнате вкусный смолистый запах смолы. Было необыкновенно уютно.

– Здорово, правда? – спросила Дунька.

– Здорово, – согласилась Маринка.

Я скромно промолчала.

– Улька, мне нравится твой дом, – признался Севка, оглядываясь: – Отличная библиотека! Ты знаешь, что тут есть настоящие раритеты? Они очень дорого стоят. Хочешь, составлю список?

Я покачала головой.

– Не надо, они мне и так дороги. Это дедушкины книги, и продавать я их не собираюсь.

Севка смутился.

– Извини.

Мы замолчали, глядя на огонь.

– Завораживает, правда?