Человек, который не спал по ночам - Дэвид Хэндлер
Хог: Но Рори при этом не ладил с отцом.
Скарр: И высоты вдобавок боялся. Значит, теперь надо было репетировать по вечерам, но по вечерам у всех дома родители. Короче, репетировать стало негде. Вот тогда группа и распалась. В первый раз. Но далеко не в последний…
Хог: Надо было найти барабанщика, чьи родители работают в вечернюю или ночную смену.
Скарр: На самом деле получилось еще лучше. В один прекрасный день Рори по работе познакомился с одним каменщиком по имени Джеки Хорнер, который, как оказалось, играл на ударных в джазе, но очень хотел попробовать поиграть рок-н-ролл. Он был на пару лет старше нас. А дядя его ремонтировал грузовики, и этот дядя согласился пустить нас в свой гараж — ну, чтоб мы там репетировали: хоть вечером, хоть всю ночь напролет. Блин, да мы о таком не смели и мечтать. Никто не пожалуется на громкость, никто не разгонит по домам. Господи, я уже и думать забыл о тех вечерах в гараже… Как же там было дивно херово. Холодина, зуб на зуб не попадает, вонь бензина и машинного масла… Потом, когда начали халтурить, мы даже могли позаимствовать там фургон. Зависали в этом гараже чуть ли не до рассвета. Пили пиво, трескали картоху, курили. Телочка, с которой в тот момент встречался Дерек, приходила потусить, нас послушать, ну и приводила с собой подружек. Для них это было несказанно круто — зависать до поздней ночи в холодном гараже с немытыми рок-н-рольщиками. Запретный плод сладок. Они стали нашими первыми поклонницами. Интересно, где они сейчас. Как же ее звали?.. Молли? Да, точно, Молли. В гараже стоял грузовик… мы с ней там уединялись, завернувшись в одеяло… Она, кажется, хотела стать косметологом. Я уже даже лица ее не помню.
Хог: И как у вас получалось?
Скарр: Теперь мы зазвучали как настоящая группа. Ударные Джеки будто бы слепляли все воедино и задавали Дереку ритм, которого он и держался. Фантастический шаг вперед. Теперь под нашу музыку можно было танцевать.
Хог: И какой у вас был репертуар?
Скарр: Репертуар? (Смеется.) Все самое основное: Blue Suede Shoes, Jailhouse Rock, That’ll Be the Day, Maybelline…
Хог: Расскажите о своей первой халтуре.
Скарр: Телочка, которая сходила с ума по Дереку, убедила своего папашу-богатея пригласить нас, «Грубиянов», выступить у нее дома на вечеринке после выпускного. Мы с Рори даже не знали, сколько денег с него взять. Джеки решил, что десятка — вполне себе справедливая цена, вот ее мы и озвучили, потребовав деньги вперед, чтобы купить на них прикид. Мы все оделись одинаково: черные брюки, белые рубахи и красные галстуки. И только когда мы въехали на фургоне во двор того оттопыренного дома, увидели всех этих детишек-мажоров, до нас вдруг дошло — мы ведь никогда не выступали перед публикой. Максимум нас слушало четверо не шибко требовательных телочек. А там набралось с полсотни человек. Причем некоторые приперлись с родителями. И вся эта толпа вылупилась на нас.
Хог: В Вудстоке[45] вас слушали полмиллиона.
Скарр: Все выпали в осадок — все, кроме Джеки. У нас руки тряслись, не могли даже подключить аппарат. Джеки стал всех успокаивать, дал покурить. Вот он мужик — кремень. Во время первой песни — Maybelline — я дал петуха, но потом, когда мы разыгрались, все пошло как по маслу. Народ танцевал, хлопал. Одним словом, все отлично провели время — и они, и мы. Господи, вот было клево… Короче, мы зажгли по-настоящему. Настоящая жизнь. В этом и было главное, по крайней мере для меня. Ну, а дальше пошло. Играли то тут, то там. На танцах, на вечеринках, на пикниках…
Хог: И вот сейчас, оглядываясь назад, — вы хоть немного представляли тогда, что из всего этого выйдет?
Скарр: Не имел ни малейшего понятия. Тогда все сводилось к двум вещам: телки и драки.
Хог: Драки?
Скарр: Телочки на нас засматривались. Я их вытаскивал на сцену, целовал, говорил, что их парни уроды. Парням, само собой, это не очень нравилось. И потом они поджидали нас на парковке. В те времена настоящий рокер должен был уметь постоять за себя. У нас с Рори и Джеки это прекрасно получалось. Дерек вечно прятался в грузовике — боялся за свою смазливую мордашку. Понимаешь, Хогарт, тогда мы и не задумывались, что «Грубияны» могут стать для нас счастливым билетом. Жили одним днем. Веселились, отрывались. Не думали о завтрашнем дне. А какой смысл? Все равно делать больше нечего.
Хог: И когда же вы задумались о будущем?
Скарр: Довольно скоро. Даже точно могу сказать, когда — в октябре шестьдесят второго. Когда «Битлз» выпустили Love Me Do. Тогда все прямо взорвалось. Волей-неволей задумаешься. Раз у них получилось — может, и у нас получится? Вдруг мы станем следующими? Не, ну а почему нет? И через два года мы уже гремели. Поднялись на самый верх. Чертовски обидно, что Джеки уже с нами не было. Когда нарисовался Паппи, Джеки пришлось уйти. Это все Марко. Жаль, ведь Джеки столько сделал для нас в начале.
Хог: Наверное, в каждой известной группе есть свой Пит Бест[46] — невезучий парень, упустивший свой шанс. И что с ним потом стало?
Скарр: Да это же Джек, мой шофер.
(конец записи)
Глава 4
Только пробыв в поместье неделю, я понял, что в особняке живет кто-то еще. Как я уже говорил, дом у Триса был немаленький. Заранее нарядившись на спектакль Мерили, я направился погонять шары в отделанную деревянными панелями бильярдную. Постукивая кием по шарам, я время от времени поглядывал на свое отражение в зеркале за баром. Я был неотразим. Ну право, сложно не задержать на таком красавце взгляд. Мало у кого получается смотреться естественно в смокинге. Подобных людей можно по пальцам пересчитать. Фред Астер[47]. Кэри Грант[48]. Марлен Дитрих. Ну и я.
— Так вы и есть тот самый писатель? — спросил меня девичий голос с чистейшим английским прононсом. Оглянувшись, я увидел в дверях стройную черноволосую девушку. Удивительно высокая, с мрачным выражением лица и вдобавок ко всему не накрашенная. Впрочем, макияж ей не требовался: черные
