Искатель, 2004 №3 - Станислав Васильевич Родионов
Лето впереди.
И опять взгляд, изучающий мое лицо. Выходит, оперативнику надо знать не только рукопашку и системы оружия, не только законы и психологию, не только… и так далее, но и поэзию. Я полюбопытствовал:
— А про осень есть?
— Вслед мне листьями капает
Березняк опаленный.
Машут рыжими лапами
Остролистые клены.
Осень стелет пожарище,
Как ковер, мне под ноги…
До свиданья, товарищи,
Счастливой дороги.
Поэтесса… Восемнадцать лет от роду… Из поселка с диким названием Бурепролом. Любовь-Бурепроломка.
— Бьют пушки с полигона,
Взрывами треща.
А в травах опаленных
Кузнечики сверчат.
На переднем крае,
В пороховом дыму,
Сверчат не умолкая,
Наперекор всему.
И смолкли пушки. Ветер
Уносит гарь и чад…
И пусть на всей планете
Кузнечики сверчат.
Кузнечики разве сверчат? Поэтессы Гиппиус, Цветаева, Ахматова… А она? Даже не Коровина, а Белокоровина.
— От лжи и фальшивых кумиров
Есть верное средство:
Исчезнуть из этого мира
И спрятаться в детство.
Не ее стихи. Неведомы ей переживания про исчезновение из мира, да и слово «кумир» не ее. Разве поэтессы такие крепкие и загорелые? Бледные, слабые, томные. Взгляды загадочные, с поволокой. На шее шарфики — как неразвеянные туманы. И разве поэтесса может быть подозреваемой? Могла бы Ахматова ночевать на кладбище в склепе? Или украсть кольцо?
— Я частенько о мальчиках пела —
О тебе, моя Русь, не успела…
Вот что я упустил — мальчиков. Взрослая здоровая девица. У нее наверняка был парень и была любовь. Опытные следователи начинают допрос не с преступления, а с разговора о жизни. «Я частенько о мальчиках пела…» Любовь для женщины важнее дела, карьеры и всего остального мира. Севка говорит, что женщина без любви умирает, как человек без кислорода. Я прервал ее монотонно-невыразительное чтение:
— Люба, все ясно.
— Не понравились?
— Дело не во мне, я в поэзии не волоку. Но возьмут ли их в издательстве?
— Можно издать за свой счет.
— А у тебя он есть, счет?
Вопрос задал я, а глянула на меня вопросительно она. Ну да, теперь счет был — золотое кольцо с бриллиантами.
— Люба, ты хочешь жить?
— Хочу.
— Вот видишь, — обрадовался я желанию девушки. — Ты хочешь жить, я хочу, все хотят. И жить ты хочешь красиво. Поселиться в городе, в отдельной квартире…
— А кто же мне ее даст?
— В ванной у тебя будет стоять лосьон-тоник «Черный жемчуг» и висеть купальник из ракушек. По комнатам будут разбросаны красные лежанки и белые шезлонги. На стенах повесишь портреты африканских каннибалов…
— Зачем… каннибалов?
— Для прикола. У тебя будет личный консультант по красоте, как на Западе. Кушать ты будешь сыр «Камамбер» и суп из свежих медуз…
В ее лице я заметил легкое синхронное подрагивание. Синхронно чему? Моим словам, моим мыслям. Она как бы непроизвольно поддакивала: да, будет у нее лосьон-тоник «Черный жемчуг»; да, будет кушать суп из свежих медуз. Меня это взбодрило.
— Люба, и появится рядом молодой человек. Я вижу его. Высокий, широкий, в костюме, сшитом на заказ. Курит «Винстон». От него пахнет автомобилем и чуть-чуть ромом. Занимается он, допустим, космическим маркетингом. Мужчина, который видит перспективу и опережает события…
— Почему же? — перебила она сердито.
— Что «почему же»?
— Этот, с запахом рома, начнет ко мне клеиться?
— Влюбится.
— Буратину строгаешь?
— То есть?
— Городишь турусы на колесах.
Сказано с неожиданной и сильно злобой. Что-то я задел, куда-то я попал Всего лишь разговор о любви. Неужели наши СМИ живы негативом, запылили ей мозги? Тогда с ней надо говорить именно о любви, поскольку девица комплексует. Нужны слова простые и точные. Но мне ничего, кроме «любовь зла, полюбишь и козла», в голову не шло. Кстати, пословица удивительно точная — миленькие девчата влюблялись в козлов, ничего не признававших, кроме пива и футбола.
Я придвинулся к ней, к экрану — лицу человека.
— Люба, чего ты вдруг?
— Зачем издеваться?
— В каком смысле?
— Я нравлюсь ребятам только в темное время суток.
Классическая закомплексованность. Люба зевнула. Я посмотрел на часы. Боже, полночь. Добытой информации — ноль.
18
Если информации ноль, то два варианта: или подозреваемый слишком упертый, или опер недотепа. У меня защемило в желудке от представленной утренней картинки моего сообщения: мол, товарищ майор, кольцо не нашел, задержанную отпустил. Отпустил заведомую воровку? Я же нашел ее больную точку — хочет полюбить. Еще как хочет, если давала объявление в газете. В эту больную точку и надо бить. Я вздохнул шумно и притворно:
— Не идет у нас с тобой разговор о любви…
— Что трепаться о том, чего нет и быть не может.
— Типичный вывод неудачницы.
— Может быть, перескажешь любовный телесериал?
— Нет, из жизни.
— Ага, как он и она совместно прожили до пенсии.
— Из уголовной практики. Рябинин в прокуратуре расследует… Муж любил жену до беспамятства. А она изменяла. Он ходил по знакомым и просил не трогать его жену. Других женщин, что ли, мало… В конце концов, все-таки убил ее.
— Ну и примерчик.
— Разговор не о преступлении, а о силе страсти.
— Я как женщина знаю о любви больше любого мужика.
— Люба, а ты не женщина.
— Да, я девушка.
— Не о том. Пока женщина не пережила любви, она не истинная женщина.
Глянул бы на меня сейчас товарищ майор. Час ночи, за окном августовская, уже не летняя темь, настольная лампа нагрелась, здание РУВД поутихло… А его подчиненный, лейтенант Палладьев, ведет с воровкой беседу о любви.
— Ты же соткана из чувств, Люба, — бросил лейтенант Палладьев.
— С чего такой вывод?
— А почему ты пишешь стихи?
— Хочу стать поэтессой.
— Все-таки почему взялась за поэзию?
— Из-за коров.
— Как?
— Стихи и песни про орлов, про крокодилов, про фламинго… А о тех, кто нас кормит, о коровах, не сочиняют.
— Люба, наверное, слышала о психоаналитике Фрейде… Он все объяснял подсознательным сексуальным влечением. Чего там подсознательным… Ты же сочинила «Я частенько о мальчиках пела — О тебе, моя Русь, не успела».
— Это для рифмы.
— Нет, это твоя суть.
Майор утверждает, что женскую неправду заметить труднее, чем мужскую. Стрельнет глазами по углам —
