Детектив к осени - Елена Ивановна Логунова

– Во-первых, здравствуйте! – с нажимом говорит Лара. Она успешно исправляет не только дефекты речи, но и погрешности чужих манер. – Я Лариса Дмитриевна, логопед вашего мальчика.

– А с Ванькой-то что? – Игорь Голубев недовольно смотрит на супругу, вернее, бывшую.

– Ты же знаешь, он вчера приболел. – Наталья оглядывается на закрытую дверь комнаты. – Но при чем тут логопед?

– С Ваней все в порядке, не волнуйтесь, я даже наблюдаю определенный прогресс, – успокаивает их Лара. – Мы здесь по поводу другого вашего ребенка…

– Вы что-то знаете о Маше? Где она?! Что с ней?! – Наталья хватает Лару за плечи и трясет, как копилку, будто надеясь, что сейчас из нее посыпятся сведения.

Лара с большим достоинством высвобождается, многозначительно смотрит на Игоря Голубева – тот заметно спокойнее, чем Наталья, – и слегка приподнимает брови:

– Мы будем говорить на пороге?

– Мы будем говорить в полиции! – рявкает Голубев.

Ошибочка вышла: он тоже далек от спокойствия.

– А вот мы в полиции говорить не будем. – Лара не пугается и не тушуется. – Только в частном порядке, – она выразительно озирается, – и в нормальной обстановке.

– Прошу, проходите. – Наталья вынужденно проявляет гостеприимство.

Нас проводят в кухню, которая просторнее, чем вся моя «хрущевская» однушка вместе с санузлом и балконом, и жестом приглашают присесть на диван. Мы молча принимаем это приглашение (я вообще еще ни слова не сказала), Голубевы берут стулья и садятся напротив.

Чаю, я так понимаю, нам не предложат. А жаль, я уже проголодалась. Консьержкин бутерброд с салями очень аппетитно пах.

– С учетом ситуации и вашего состояния, – Лара с холодной любезностью улыбается тихо кипящему Голубеву, – сразу к делу. Думаю, вы уже знаете, что вчера в торговом центре похитили не одну девушку в голубом джемпере, а двух. Второй как раз и была наша Маргарита Львовна…

– По хронологии – первой, – спешно уточняю я. Мне не нравится, что мою роль в истории все время принижают. – Да вы же сами видели это, Игорь Николаевич!

В глазах Голубева – запоздалое узнавание, теперь он окидывает меня по-настоящему заинтересованным взглядом:

– И что же с вами было дальше?

Я прекрасно понимаю, что не моя судьба его заботит – он беспокоится о своей дочери, и отвечаю честно:

– Примерно двенадцать часов спустя я проснулась в безлюдном месте над рекой.

– И?

– Целая и невредимая. Все мои вещи были при мне.

– Сашенька, живо поезжай на берег реки! – кричит в сторону двери, оставшейся открытой, Наталья.

Мы с Ларой переглядываемся: что еще за Сашенька там прячется?

– Н-но, Н-наташенька… – доносится до нас мужской голос.

– Езжай, сказала! Может, Маша там! – Наталья срывается со стула и убегает из кухни.

– Сашенька? – повторяет Лара, провожая ее взглядом.

– Бесценный помощничек, – язвит Голубев.

В коридоре оживленно, но тихо – слов не разобрать – шепчутся Наталья и этот Сашенька.

– Что еще? – требовательно спрашивает меня Голубев. – Опишите похитителя.

– Похитителей, – поправляю я. – Их было двое, но мне не удалось их рассмотреть.

– У них была машина, – добавляет Лара, потому что по лицу Голубева видно: он недоволен скудостью нашей информации. – Большая, черная. Кажется, джип.

– Это всё?

– Всё. – Я развожу руками.

Голубев встает, мы тоже поднимаемся.

– Но если мы еще что-то вспомним – обязательно сообщим вам, – обещаю я.

– Или полиции, – зачем-то добавляет Лара.

Кажется, она недовольна оказанным нам приемом и не намерена продолжать общаться с Голубевыми.

За исключением Ванечки, конечно. С ним ей еще работать и работать.

Мы выходим из кухни. В коридоре уже никого нет, двери в комнаты закрыты.

– Что ж, до свидания, – вежливо прощаюсь я.

– Всего доброго, – говорит Лара.

– Уже уходите? – Из комнаты, плотно закрывая за собой дверь, выходит не особо гостеприимная хозяйка.

Это риторический вопрос, и мы не собираемся на него отвечать. Но Лара, уже переступив порог, вдруг оглядывается и спрашивает:

– А с вас уже потребовали выкуп?

Голубевы переглядываются и молчат.

Мы с Ларой тоже обмениваемся взглядами, а заодно и мыслями: значит, потребовали.

Выйдя из дома и со двора, я направляюсь к машине, но подруга разворачивает меня в другую сторону и затаскивает на высокое крыльцо аптеки. На нем стоит массивный щит-раскладушка с обещанием скидок пенсионерам. Он радует не только ветеранов труда, но и нас: мы с подругой можем за ним спрятаться. Я – полностью, а Ларе приходится сгибать колени и горбиться.

– Зачем мы здесь? – недовольно спрашиваю я.

Мне бы хотелось сесть в машину и поехать туда, где можно перекусить. Когда мы выходили, консьержка уже доела свой бутерброд и лопала свежую выпечку, которая тоже очень вкусно пахла.

А из аптеки совсем невкусно пахнет лекарствами.

– Затем, что выезд со двора с этой стороны, – объясняет мне Лара и подцепляет ногтями краешек наклейки на щите. Это означает, что она нервничает. – А бесценный помощник Сашенька должен срочно поехать на берег реки. Я хочу на него посмотреть.

– Зачем? – повторяю я.

– У меня возникло одно предположение. – Ларины глаза горят азартом, а пальцы проворно отдирают наклейки со щита, обещающего пенсионерам 10-процентную скидку. – Не совсем по этому делу, но тоже интересное. Ты знаешь, что логоневроз у ребенка может быть обусловлен наследственными особенностями работы нервной системы?

– Я же не специалист, откуда мне это знать, да и зачем? – недоумеваю я.

– Затем, что Сашенька заикается! И Ванечка тоже! Соображаешь?

– Ты хочешь сказать… Да ладно! – Я понимаю намек. – Ванечке три года. Разве Наталья с Сашенькой так давно близко знакомы?

– О, а ты что-то знаешь об их романе? – Лара уже сделала далекоидущие выводы и хочет подкрепить их достоверной информацией.

Кроме того, она уже сделала сверхзаманчивое предложение пенсионерам: лишила сочетание наклеек «10%» последнего нолика и косой черты, так что теперь аптека обещает пожилым гражданом 100-процентную скидку.

– Ха! Спрашиваешь! – хмыкаю я.

Я знаю столько, что могла бы разбогатеть, шантажируя мамочек своих воспитанников, не мешай мне моя порядочность.

Многие из этих милых женщин давно уже приятельствуют и, приходя в садик за своими детишками, оживленно болтают друг с другом – делятся новостями из личной жизни. Воспитательницу, которая немногим выше малышей своей группы, замечают не все и не всегда, так что я волей-неволей слышу доверительные разговоры подружек.

– Про Сашеньку Наталья стала упоминать с полгода назад, когда они с Голубевым развелись. Наталья говорит, у них все серьезно, они планируют пожениться, а Голубев категорически против, – вкратце пересказываю я подруге чужую эпопею.

– Какая разница, против он или «за», если они уже в разводе? Наглый этот Голубев! – Подруга моментально выдает эмоциональный отклик.

Она в высшей степени отзывчивый и благодарный зритель кино и сериалов.