Дублер - Анна Кейв

дневники, чтобы подправить оценки. Его ни разу не поймали на этом, а я смог «исправить» единственную тройку в аттестате. Наверное, тогда Царевич и начал продвигать свой бизнес. Правда, в то время он брал не деньгами. У него был прайс «услуга за услугу».

– И какую услугу он попросил взамен у тебя? – полюбопытствовала Нурия.

– Чистил ему ковёр снегом. Его мать напрягла, а тут я с просьбой помочь. Пока он помогал с оценками, я ему – с ковром.

Нурия вздёрнула брови и озвучила догадку:

– Так вот откуда пошли эти взаимовыгодные отношения!

Когда они с Гошей познакомились, Нура, не зная, как намекнуть на свидание, позвала его с собой в торговый центр выбирать зимние сапоги. В ответ Гоша попросил её помочь покрасить подоконник.

– Я просто хотел провести с тобой время! – смеясь, оправдался парень, сразу поняв, о чём речь. – У меня тогда не было денег, чтобы пригласить на свидание, зато были краска и облезший подоконник.

Пара вышла из кабинки и, пройдя несколько метров, остановилась на развилке.

– Мне в ту сторону, – махнул Гоша.

– Ну а мне на остановку. До вечера?

– До вечера, – довольно ответил Гоша и поцеловал Нуру, легонько коснувшись губ.

Написав маме, что она подъедет через час, Нурия быстрым шагом пересекла парк и запрыгнула в троллейбус. Девушка едва не забыла об идее Гоши зайти в кондитерскую, и ей пришлось развернуться у самого подъезда, чтобы зайти за сладким. Витрина с разноцветными десертами долго не давала Нуре собраться с мыслями, но всё-таки ей удалось определиться с выбором. Из любимой её родителями кондитерской она вышла с тортом под экзотическим названием «Арабика» – коржи из слоёного теста были пропитаны шоколадным кремом с варёной сгущёнкой и кофе, а украшали десерт безе и россыпь орехового ассорти.

Когда мама открыла дверь, Нура почувствовала, как из недр квартиры выплыл и окутал её манящий аромат бешбармака и губадии [4]. Завидев знакомую коробку, женщина всплеснула руками и добродушно расплылась в улыбке:

– Кунак ашы – кара каршы [5]. Ой, какие у тебя красивые тюльпаны!

Нурия опустила взгляд на букетик, отметив, что нужно было заскочить домой и поставить его в вазу. Ей было неудобно приехать с цветами, а потом забрать их с собой, поэтому девушка нашлась:

– Это тебе от Гоши.

– Заходила к нему на работу? – поинтересовалась мама, забирая у дочери букет и торт.

– Нет, у него сегодня выходной, мы гуляли, – отозвалась Нура, стаскивая кеды и аккуратно ставя их на подставку для обуви.

– А чего ж он к нам не зашёл?

Нурия замялась. От неё не ускользнула смесь обиды и укора в адрес Гоши. Девушка решила, что лучше не говорить истинную причину, почему он не приехал вместе с ней. Мама бы никогда не поняла того, как можно было выбрать друга, а не семью.

– Он поехал домой, хочет отдохнуть, – глазом не моргнув соврала Нура.

– Это понятно… Но на часик-то заглянуть можно было? – не отставала мама, заходя вместе с дочерью на кухню и ища глазами вазу. – Нурия, он проявляет неуважение к твоей семье. Тебя-то хоть не обижает?

– Маам! – протянула девушка. – У нас всё хорошо. Он работал десять дней без выходных, пусть отдохнёт.

– Десять дней?! – ахнула женщина, едва найдя место под торт в холодильнике. – Это что ж за рабский труд такой? Ему хоть деньги там платят, не задерживают?

Нура не стала вдаваться в подробности о недавнем взыскании за недоставленную пиццу:

– Не задерживают.

Мама покачала головой:

– Я каждый раз прошу у муллы [6] даровать этому парню мозги и стать тебе хорошим мужем.

За спиной Нурии раздался знакомый голос. И не сказать, чтобы девушка была рада его услышать.

– Мужем? – звонкий жеманный голосок заполнил большую кухню. – Нурия, тебя позвали замуж?

Закатив глаза, девушка повернулась и выдавила из себя улыбку, не собираясь отвечать на вопрос:

– Привет, Бану. И ты здесь?

Двоюродная сестра демонстративно поправила небесно-голубой платок на голове:

– Мы с мамой зашли в гости. – Она придирчиво осмотрела Нуру с непокрытой головой и в платье, которое не доходило даже до уровня колен. Сморщив свой противный носик, которым вечно лезла не в свои дела, Бану заискивающе похлопала ресницами: – Тётя Ляйсан, что-нибудь унести в гостиную?

– Бану, будь добра, отнеси этот салат, – женщина передала в руки племянницы глубокую миску. – Только смотри, чтобы Назира не запрыгнула на стол – эта кошка падка на майонез в салатах. Последний раз целую столовую ложку слизала, пришлось всё выбрасывать!

– Как скажете, тётя Ляйсан, – масленым голоском проворковала Бану и вышла из кухни.

Нурия, проводив сестру взглядом, повернулась к маме и шикнула:

– Почему ты не сказала, что она тоже будет? Ты же знаешь, я её терпеть не могу – выскочка!

Мама виновато пожала плечами и понизила голос до быстрого шёпота:

– Они с мамой зашли неожиданно. Ходили здесь рядом за покупками и вот перед тобой пришли. Я сама не рада. После того как Бану покрыла голову, она стала ещё несноснее. Я её мать так отговаривала от этого, советовала, чтобы девочка не торопилась. Бану лишь бы выпендриться, она даже смысла не понимает – какой харам! Она же годик походит, платок надоест, она его снимет. Позор всей семье будет.

– Чем-нибудь ещё помочь, тётя Ляйсан? – кухню снова наполнил елейный голосок.

Нурия и мама отшатнулись друг от друга, уличённые в сплетнях. Бану подходила всегда так тихо, даже Назира, и та громче топала своими подушечками.

– Ну что ты, Бану, иди к матери, – отмахнулась женщина. – Видишь, Нурия приехала домой – дочь мне со всем поможет.

Бану покорно кивнула и попросила:

– Нурия, принесёшь мне воды? Такой жаркий день. Тебе-то не понять, ты не захотела покрыть голову.

С этими словами и милой манерной улыбкой, за которой скрывались жеманность и желчь, сестра вышла с кухни.

– Я готова задушить Бану её же платком! – прорычала Нура.

Мама сделала большие глаза:

– Нурия, какой харам говорить такие вещи, побойся Аллаха! Пойди, принеси ей стакан воды. Пусть займёт рот.

Глубоко вздохнув, Нура поискала глазами кувшин, пока не вспомнила, что папа недавно поставил на кран фильтр для очистки воды. Наполнив стакан, девушка отнесла его в гостиную, в которой на диване устроились папа, тётя Муслима и Бану. Поприветствовав отца, она передала стакан сестре. Та поднесла его к губам, но, замерев, ткнула в него пальчиком и вкрадчиво уточнила, хлопая ресницами как кукла:

– Это халяль?

– Это из-под крана, – отрезала Нурия и, развернувшись, вышла из комнаты.

Мама, раскладывая на блюде с национальным узором аппетитную губадию, кивнула на зелень:

– Нурия, выложи красиво