Под зонтом Аделаиды - Ромен Пуэртолас

Часть шестая

Базиль Бонито

Я ошиблась, решив, что, если убийцы не видно за спиной жертвы, значит, он ниже ее ростом. Было другое объяснение. Убийца сидел и лишь слегка привстал, чтобы задушить молодую женщину.

На фотографии угадывалась ладонь Аделаиды Кристен на ручке коляски, но угол расположения этой ручки не позволял определить, где именно стоит сама коляска – непосредственно перед жертвой или сбоку, с противоположной от Аделаиды стороны, то есть справа от Розы Озёр. Я думала, Базиль Бонито сидел под зонтом напротив Розы, потому что это казалось логичным, но зонт на самом деле нужен был только для того, чтобы скрыть тот факт, что под ним никого нет.

От этой простой мысли у меня волосы на затылке встали дыбом.

Все сошлось.

Базиль Бонито, возможно, был стариком, но маразмом не страдал, как я предположила на секунду. Он был в здравом уме и понимал, что делает. Вероятно, он притворялся инвалидом, не будучи ни калекой, ни паралитиком, просто играл эту роль с элементарной целью отвести от себя любые подозрения. История знает примеры, когда люди, задумавшие убийство, симулировали недееспособность месяцами. А некоторые готовились к мести годами, перечитайте «Графа Монте-Кристо»!

Базиль Бонито, сидя на инвалидном кресле, был точно не выше головы Розы. Он надел черные перчатки, потому что было холодно или для того, чтобы не оставить отпечатков пальцев, вряд ли он думал, что в результате полиция примет его за негра, за единственного негра в городе М., то есть за Мишеля. Тут Базилю просто повезло – судьба сама подбросила правосудию другого подозреваемого. И от этой нехитрой мысли я похолодела.

Базиль смотрит на свои руки. Потом на Брюно, лежащего на полу. Он снова переводит взгляд на свои руки, словно не понимает, как такое случилось, словно только что очнулся и не ведает о том, что происходило до этого. Опять приступ. Но на сей раз он, похоже, превзошел себя. Базиль опять смотрит на Брюно, которому он только что вспорол живот. Его разум пытается осмыслить увиденное. Вроде получается – он может оценить серьезность своего поступка и его последствия. Слеза скатывается по щеке Базиля. Но не успевает она сорваться с подбородка, его губы, дрогнув неуловимо, расползаются в улыбке, поначалу совсем робкой. А потом он начинает хохотать.

На станции в городе В. ко мне в купе подсели мужчина и женщина. Мужчина устроился напротив, женщина – рядышком со мной, справа. Судя по всему, они были парой, он спросил, не забыла ли она билеты, и получил в ответ заверение в том, что не забыла. После этого взгляд мужчины скользнул по мне и устремился в окно на здание станции. Когда поезд тронулся, мужчина снова украдкой покосился на меня. Сначала он изучил оценивающим взглядом мою грудь, затем медленно поднял взгляд к шее и остановил на губах. Если бы у его глаз были руки, он бы уже облапал меня с ног до головы. Заметив, что я пристально смотрю прямо ему в лицо, он вздрогнул и уставился на сельский ландшафт, который теперь простирался за окном поезда. Я не собиралась терпеть это мерзкое ощущение дольше возможного, поэтому встала и вышла из купе – в любом случае мне давно хотелось размять ноги. Закрывая дверь, я поймала спиной очередной его сальный взгляд.

По коридору пришлось идти, разведя руки в стороны, чтобы можно было опереться о стенку: поезд ощутимо покачивался на ходу. Увидев указатель с извещением о вагоне-ресторане, я решила зайти и выпить бокал белого вина. До прибытия в город М. еще оставалось немного времени, а это наилучший способ его провести.

В вагоне-ресторане я села за столик и закурила сигарету, рассеянно глядя на чернеющие за окном поля, которые одно за другим проносились мимо с изрядной скоростью. Через несколько часов я встречусь с Базилем Бонито. Если все сложится для меня удачно, я по его глазам, если не по словам, пойму, виновен ли он в убийстве Розы Озёр, и все на этом закончится – я выиграю, Мишель выйдет на свободу, и мы отправимся в ресторан праздновать победу, снова очаруемся друг другом, начнем с самого начала наш роман, на сей раз безо всякой лжи, и наша любовь будет длиться до скончания времен. Наихудший сценарий предполагал следующее: Бонито поведает мне, что он видел Мишеля – «здоровенного негра, который душил красивую молодую женщину посреди зонтов и ничего не замечавших людей». Тогда мой мир рухнет. Я проиграю. И останусь одна, убитая горем.

Я сделала глоток вина, затянулась сигаретой и окинула взглядом вагон-ресторан. Большинство столиков были пусты – обеденное время еще не настало.

Вдруг в конце вагона открылась дверь, и вошел человек. Он был довольно далеко, и сначала я различила лишь его силуэт – невысокий, массивный. Он принадлежал к тому типу мужчин, которые обычно не привлекают моего внимания. Однако я продолжала на него смотреть с некоторым любопытством, как разглядывают от скуки новоприбывших. Потом я заметила, что под курткой на нем рубашка в черно-желтую клетку, и сердце мое пропустило удар. Я разглядела наконец лицо мужчины и узнала Кристиана Озёра.

Он тоже меня узнал, его взгляд пересекся с моим, и Кристиан направился ко мне с улыбкой.

– Какая неожиданная встреча! – воскликнул он, остановившись у моего столика.

– Надо же, вот ведь совпадение! – отозвалась я. – Возвращаетесь из Парижа?

– Да, нужно было подписать важные документы. А вы, стало быть, тоже побывали в столице?

– Да, – кивнула я несколько нервозно.

– Можно к вам присоединиться?

– Пожалуйста.

Он подозвал официанта, заказал пастис[22] с водой и уселся напротив меня.

– Я так и не получил выплату по страховке, – сообщил Кристиан, не сводя с меня пристального взгляда голубых глаз.

– О, я же вам говорила: понадобится месяц или два, чтобы…

– Ладно, не буду над вами издеваться. Я все знаю.

– Что знаете? О чем? Я не поняла…

– Знаю, кто вы такая. – Кристиан замолчал, потому что официант принес его заказ, затем продолжил: – Вы страховой агент не в большей степени, чем я сам. Вы адвокат того… негра.

Его слова застали меня врасплох.

– И давно вы об этом знаете? – поинтересовалась я.

– С самого начала.

– С того дня, когда я приехала к вам на ферму?

Он кивнул, а мне стало невыносимо стыдно. Думаю, даже, мои щеки