У фортуны женское лицо - Валентина Демьянова

ты явился ко мне. И в ту ночь ты у меня остался, чтобы ключ от дедовской квартиры забрать. Скажешь, что не ты в ней шарил? – Дмитрий волком посмотрел на раскрасневшуюся от волнения Наташу и отвернулся. А ей лучшего подтверждения своей правоты и не требовалось. – И в Ольговку ты приехал не ради меня! Сказать, почему ты их перестрелял? Да потому, что осталось только одно место, где мы не рыли. Ты решил, что наступила пора вмешаться. Только полной уверенности, что найдешь тайник, у тебя все равно не было. Подземелье большое! И тогда ты утром сказал, что готов на мне жениться! Такая жертва – и ради чего? Чтобы я подсказала, где клад зарыт!

– Ты все так хорошо рассказала, что мне и добавить нечего, – мрачно рассмеялся Димка, машинально потирая ободок кольца на руке.

– Ну это ты скромничаешь! – заметила я. – Покажи, к примеру, кольцо.

Димка одарил меня свирепым взглядом, но кольцо печаткой наружу перевернул. Увидев, что на ней выгравировано, Наташа тихонько ойкнула:

– Герб Говоровых. Откуда оно у тебя? Украл?

Димка промолчал, а я укоризненно покачала головой:

– Наташа! Это их семейное кольцо. Он же Говоров! И ключ от подземного хода тоже наверняка получен в наследство!

Наташа затравленно переводила взгляд с меня на Димку:

– Выходит, я зря его подозревала?

– А почему вдруг вы переменили свое мнение?

– Ну... Он же Говоров!

– Считаете, раз Говоров, значит, бандитом уже быть не может? Тогда я расскажу одну историю...

– Хватит историй! – взвился Димка и сделал шаг вперед, готовый броситься на меня с кулаками. – Чего ты вообще в это дело лезешь?

– Не по доброй воле. От этого «дела» жизнь моего старого учителя зависит. Некий Павел Иванович, не слыхал? Нет? Странно! Известный в Москве человек....

– Что за история? – опасливо поинтересовалась Наташа.

– Любопытная. Один человек, назовем его «некто», одержим поисками клада. Он подозревает, что в Ольговке что-то спрятано, но не знает, что именно и в каком месте. Чтобы это выяснить, он даже архив Говоровых пытался выкрасть! Не вышло, сотрудник, с которым он имел дело, отказался передать ему бумаги. «Некто» в ярости забил его до смерти. Только эта смерть ничего не дала, бумаги из архива исчезли. Тогда он обратился к моему учителю с просьбой их отыскать. Павел Иванович его боится, говорит, что он страшный человек, вот и приходится мне этим заниматься.

– Это вы про Диму рассказываете? – изумленно округлив глаза, прошептала Наташа.

– Бред какой-то! – взорвался Димка. – Вы обе из меня убийцу и мафиози сделали!

– А ты кто? – спросила Наташа.

– Дурак набитый! Родню решил найти!

– Какая еще родня?

– Ваш дед, Наташа, тоже Говоров, – объяснила я. – Он приходится сыном той самой Марии, чей дневник мы нашли в столе. Получается, вы с Димой дальние родственники...

– Глупость какая! – запальчиво перебила меня Наташа. – Дед всегда говорил, что он из крестьян. И фамилия его не Говоров, а Замятин.

– Это фамилия его приемных родителей. Ваш дед родился в Москве. Женщина, которая служила няней в семье Говоровых, в восемнадцатом году уехала с ними в Москву, а в двадцатом вернулась назад в Ольговку с младенцем на руках. Всем любопытным сказала, что нашла его на вокзале. Мальчику дали фамилию приемных родителей. Думаю, дневник в Ольговку привезла няня. Хотела, наверное, чтобы у мальчика хоть что-то осталось в память о матери.

– Откуда вам все это известно?

– У местных выяснила. Тут друг о друге знают всё.

Наташа заколебалась:

– Может быть, вы и правы... Дед ведь хранил дневник. – Она подумала немного и подняла на меня недоуменные глаза. – Получается, дед знал, кем является на самом деле? Почему же мне ни словом не обмолвился?

– Думаю, из привычки к осторожности.

– А что случилось с родителями? Почему нянька привезла его в деревню?

– Бабка умерла очень скоро после переезда в Москву, – вдруг вмешался в разговор Димка. Глядел он хмуро, но информацией почему-то поделиться решил. – Мария вышла замуж за Дениса Лихарева, однополчанина своего первого мужа. Брак длился недолго, очень скоро оба были арестованы. Лихарев расстрелян как член контрреволюционной белогвардейской организации, Мария сослана в лагерь, где и погибла.

– И откуда все это тебе известно? – Наташа выглядела откровенно недовольной. Осведомленность Димки ее раздражала и даже злила.

– Подавал запросы в архивы! Из рассказов своего деда я знал их имена, фамилии, адрес, по которому они собирались жить в Москве. В конце концов мне удалось найти их след. Как только выяснил, что в двадцатом Марию арестовали, обратился в архив ФСБ, и мне, как родственнику, позволили ознакомиться с делом.

– И все это из-за клада? – не унималась Наташа.

– При чем здесь он? – Димка поморщился. – О кладе я с детства знал. Каждое лето к деду в станицу ездил, а уж он любил о семейных делах поговорить. Николай, брат Марии, ему отцом приходился, так что дед много чего знал, только меня по молодости все это не интересовало. Обижался он на меня, я его единственным внуком был. Когда умирал, просил передать мне перстень и ключ. О перстне прямо сказал: «Чтобы этот шалопай помнил, из какого рода корень берет!», а в отношении ключа ничего объяснять не стал. Заявил: «Придет время – сам разберется!» – и помер. Что это за ключ, я узнал, только когда дом стал перестраивать и на чердаке нашел записи Николая.

– Хочешь сказать, он тоже дневник вел? – Наташа глядела на Димку с открытым недоверием.

– В те времена это было принято, – вступилась я, но Дмитрию моя защита была не нужна. На Наташин выпад он даже не отреагировал.

– Николай обнаружил лаз в церкви и даже несколько раз спускался вниз, только обследовать все до конца не успел, – невозмутимо продолжал он. – Записи для того и оставил, чтобы потом, когда времена изменятся, кто-то из Говоровых вернулся в Ольговку и довел дело до конца.

– Вот! Клад всему причина! Я говорила!

– Чушь ты порола, – свирепо зыркнул Димка на Наташу. – Ну понял я, что штырь, который Николай с собой из самой Ольговки притащил, ключом является. И что? В то время я только из госпиталя выполз, бизнес свой начинал.