Солнечный ожог - Сабин Дюран

было, у этого нет продолжения. Нет будущего. Со мной все кончено. Но жара меня как будто подстегивала. Я слегка наклонилась вперед и подумала, что если продолжу в том же духе, то рухну в его объятия, как срубленное под корень дерево, на вид полное жизни, хотя на самом деле уже мертвое. Я могла бы сделать это не раздумывая, и, судя по тому, как покраснело лицо Роба, он этого ждал.

Я выбралась из машины и побежала.

Глава двадцать пятая

Через считаные секунды я уже была в своей комнате и спешно закидывала вещи в рюкзак: нижнее белье, зубную щетку, кроссовки, пару джемперов. Я отклеила паспорт Лулу от задней стороны картины и выудила бутыль с деньгами из бачка. Втиснула ее в рюкзак, но не смогла его закрыть: крышка упиралась в молнию. Я переложила кроссовки и попыталась еще раз – молния закрылась лишь наполовину.

Я закинула рюкзак на плечо.

Быстрый осмотр комнаты. Почти пусто. Только книги у кровати. «Пристенок» – слишком объемная, чтобы взять с собой. Я сказала себе, что это не имеет значения. Мне все равно.

Я стащила чемодан Лулу вниз и спрятала его рядом с установкой для чистки бассейна, запихнув максимально глубоко в нишу и прикрыв сдутым резиновым матрасом. Если они его найдут, им это покажется странным. Потом я напишу Ребекке, что мне пришлось срочно уехать по семейным обстоятельствам, и скажу, что сама позабочусь о своих вещах, чтобы она за это не переживала. Надеюсь, чемодан простоит там несколько месяцев, и в итоге о нем благополучно забудут.

Я открыла дверь «голубятни» и вышла. Жара сбивала с ног, бассейн поблескивал на солнце. Роланд лежал там в гордом одиночестве, вытянув безволосые ноги. Он опустил свою газету и издал горлом приветственный звук. Я кивнула, и он снова поднял газету.

Выйдя через калитку, я остановилась как вкопанная. Моя грудь тяжело вздымалась, как будто я только что бежала, хотя это было не так. Пока что. Наверху, возле дома, я видела людей, слышала голоса. Я замешкалась только на пару секунд, но этого хватило, чтобы их разглядеть. На вершине склона появился Роб. Он повернул голову, когда его из кухни кто-то окликнул, но в любую минуту он спустится сюда. Он вышел искать меня. Развернувшись всем телом, я пригнула голову и побежала – по гравиевой дорожке, огибающей «голубятню», а потом, под прикрытием деревьев, по лужайке, к винограднику. Нашла прореху в изгороди и протиснулась на другую сторону. Не поднимая головы, запинаясь о виноградные лозы, я добралась до противоположного края виноградника и вышла на поле, разбитое на крутом склоне холма. Стараясь держаться ближе к кромке, я устремилась вниз, держась подальше от заброшенного амбара, надеясь, что рано или поздно выйду на дорогу.

Стоял послеполуденный зной, небо накрыло меня безжалостно-голубым куполом без единого облачка, солнце палило нещадно. Мир укоризненно затих. Даже вороны, черными точками рассыпанные по полю впереди меня, казались неподвижными. Моя футболка под рюкзаком уже насквозь промокла от пота. Почва под ногами была сухая и комковатая, и я пару раз запнулась.

Я вдруг поняла, что плачу.

Получается, мне не уйти от той жизни, которую я сама себе создала.

Я смахнула слезы с лица. Мои руки были грязными. В конце поля уже виднелась калитка, а за ней – серебристая лента дороги.

Я добралась до тенистого участка у кромки поля, защищенного от солнца рядом высоких вечнозеленых деревьев. Последнюю часть пути я преодолела быстрым шагом. Земля под ногами была усыпана еловыми шишками и большими комками высохшей грязи, и, переходя на бег, мне приходилось то и дело вскидывать руки, чтобы не потерять равновесие. Мне мерещились чьи-то тяжелые шаги за спиной, но, когда я оборачивалась, там никого не было.

Я приоткрыла калитку и тут же закрыла ее за собой. Теперь я оказалась на аллее, на приличном расстоянии от дома – там, где дорога делала поворот и упиралась в мост. Постояла там, переводя дыхание, а потом повернула направо и продолжила путь. Я дойду до деревни и сяду на автобус, а может, возьму такси или найду Паскаля и уговорю его подбросить меня. Мне просто нужен вокзал и билет, чтобы выбраться отсюда.

У меня не было выбора. Я не хотела уезжать из дома, бросать Ребекку или Марту… Роба. Но они рано или поздно раскусили бы меня. А Лулу? Бедная Лулу. Даже если бы я не бежала от Шона, смерть Лулу все изменила. Какое у меня может быть будущее? О чем я вообще думала, о какой нормальной жизни мечтала?

Я дошла до главной дороги, обрамленной деревьями, и пошла прямо по ней, стараясь держаться обочины, чтобы избежать встречи с немногочисленными проезжающими мимо машинами.

Опять в бегах.

В «Фэйрлайт-хаус» это называлось побегом. За мной приезжала полиция, и меня какое-то время держали под стражей, прежде чем отправить обратно. Семейству Ормород я была не нужна – не только потому, что съедала всю их еду, била окна или ввязывалась в драки. Они не могли смириться с моими побегами.

Я вспомнила нашу последнюю встречу с Молли.

Она была у себя дома, в ванной, в пижаме с Микки Маусом. Мы поссорились. Меня вывел из себя ее комплект из мыльницы и подставки для щеток – кремовый с голубым цветочным рисунком, под викторианский стиль, – а она сказала, что, по крайней мере, регулярно ходит к зубному, и вообще, у нее есть жизнь. Стивен позвал ее из спальни, а я спустилась в гостиную, где было мое спальное место, и услышала, как он спрашивает у нее, сколько еще я у них пробуду. Он оставил свой бумажник на кофейном столике – я взяла оттуда двадцатку, кредитную карточку и ушла.

Несколько недель спустя я позвонила и извинилась, но она попросила меня больше не звонить.

Я остановилась и наклонилась вперед, положив руки на бедра. Закрыла глаза.

Всем было бы лучше, если бы я умерла. Если бы я умерла вместо Лулу.

Я услышала звук приближающейся машины и резко дернулась, а затем расслабилась и остановилась, немного наклонившись вперед и закрыв глаза. Это Шон? Все кончено?

Шум мотора стал громче.

Я ждала, пока машина приблизится ко мне.

Это может произойти в любую секунду.

Я не вернусь.

Я наклонилась еще ниже и почувствовала, что теряю равновесие, у меня зашумело в голове от прилива крови, под веками побежали черные круги. Покачиваясь, я ждала, готовая упасть на дорогу.

Еще чуть-чуть – и