Солнечный ожог - Сабин Дюран

Шон молчал. В темноте было сложно различить его черты лица.

Я почувствовала, что сглатываю.

– Особенно одна пара, – продолжала я. – Муж взял на себя превышение скорости, которое совершила его жена, чтобы ей не выписали штраф. Иначе она потеряла бы свою лицензию. Она врач. А он юрист. Такая приличная пара профессионалов. Они нарушили закон. Они могут потерять работу, если это выплывет наружу. Так что… – Я вскинула брови, и Шон кивнул.

– Да, я понимаю, – вежливо сказал он. – Оно того стоит.

– Да, стоит. – Даже для меня самой это прозвучало неубедительно.

– Ну ладно. – Он наклонился, взялся за ручку чемодана и рывком поднял его с земли. – У тебя впереди большие планы.

Я смотрела на тонкий изгиб его губ. Он говорил без иронии или сарказма. Его тон был более ровным, словно он хотел помочь мне сохранить лицо.

Опираясь на ручку чемодана, он вытянул шею и окинул взглядом дорогу.

– Не понимаю, куда запропастилась Лулу.

Он дал мне отставку, и вот это меня задело.

– А еще, – сказала я, – у меня наклевывается сделка с недвижимостью.

Он обернулся и приоткрыл рот. Ему всегда нравились «сделки с недвижимостью». При свете луны его кожа обрела серебристый оттенок, а черты лица казались выкованными из расплавленной бронзы. Я тогда почувствовала, что в нем как будто лампочка зажглась.

– Продолжай.

В тот момент я тоже испытала уже забытое эмоциональное возбуждение. Слова полились из меня сплошным потоком. Времени у нас было мало.

– Я познакомилась с богатой женщиной, ее зовут София Бартлетт. Она хочет снять для родителей дом на время своей свадьбы. Она заглотила наживку. Я сказала ей, что мой дом обычно занят на годы вперед, но, возможно, кто-то отменит бронь. В пятницу особняк будет в моем полном распоряжении. Она дала мне свою визитку, и я подумала, позвоню-ка я ей, вытяну рыбку из пруда. Она в таком отчаянном положении, что будет готова передать мне всю сумму заранее. Как думаешь, сколько можно попросить? Десять тысяч евро?

На какое-то время Шон задумался. Потом кивнул. Потом начал задавать вопросы. Надолго ли у меня будет единоличный доступ в дом? Есть ли у меня документы, которые можно распечатать? Оплату буду брать наличными?

Пока я отвечала, он кивал. Он одобрял мой образ мысли, мои методы.

– На фирменном бланке? Отлично. – Он не пытался мной руководить, разговаривал как с профессионалом.

– Звучит многообещающе, – сказал он. – Отличный план.

– Спасибо.

– Удачи.

Послышался звук мотора, хлопнула дверца. Лулу быстро шла к нам.

– Ура, вы здесь, – сказала она. – Все разрулили? Я не слишком рано пришла?

Она казалась очень худой, но на фоне нас с Шоном выглядела человеком из плоти и крови. А мы с ним в моих глазах походили на двух призраков, порожденных этой ночью. Ее волосы были заплетены в тугие косички, она надела одну из моих футболок и потертые джинсы, которых я прежде не видела. На ее бледной шее поблескивал крестик Марты.

– Ты проверил мои вещи? Все на месте? – спросила она Шона.

– Похоже на то. Я не проводил полный осмотр.

– Все на месте? – повторила она, теперь обращаясь ко мне.

– Да.

– Вот твои вещи. – У нее в руке был худенький пластиковый пакет, и она бросила его мне под ноги.

Я подняла его и проверила содержимое. Паспорт, нижнее белье, парусиновых туфель нет. Лулу тем временем расстегнула наружный карман своего чемодана.

– Так, паспорт, телефон, – сказала она. – Насчет всего остального придется поверить тебе на слово.

– Ладно, – сказал Шон, вставая рядом с ней. – Похоже, мы здесь закончили.

Они оба посмотрели на меня.

– На сегодня, – добавил Шон. – Скоро снова увидимся.

Меня пробила дрожь, и я засунула руки глубоко в карманы.

Я видела частокол деревьев, узорчатое переплетение кустарников, темные провалы у кромки поля. Лулу сжимала в руке телефон, постукивая им по ладони другой руки, словно учитель указкой в викторианской школе. В ветвях деревьев шелестел ветерок, несколько листков взметнулись в воздух у нас под ногами. Экран мерцал, освещая цепочку у нее на шее.

– Ладно. – Я вынула руки из карманов, словно собиралась их обнять. Хотя сильно сомневаюсь, что стала бы этим заниматься. Но мое движение было слишком резким, и вслед за ладонью из кармана выпал маленький клочок бумаги.

Я сделала шаг вперед, чтобы поднять его с земли, но Шон меня опередил и наступил на него.

Я подняла на него взгляд:

– Можешь убрать ногу?

– А надо? – спросил он, внимательно вглядываясь мне в лицо. – Это что-то ценное?

– Да нет. – Я выпрямилась и пожала плечами, словно мне все равно.

Но он меня раскусил.

Расправив плечи, он медленно наклонился, сдвинул ногу и поднял бумажку с земли. Разыграл целый спектакль, держа карточку на вытянутой руке и глядя на нее исподлобья, как будто поверх очков.

– София Бартлетт. Контент-дизайнер, – прочитал он вслух, а потом, подняв на меня глаза, спросил: – Это та женщина, которой ты собиралась «сдать в аренду» дом?

– Ага, это она, – все так же непринужденно ответила я. Протянув руку за визиткой, я улыбнулась, отдавая себе отчет в том, что эта улыбка неискренняя.

– Может, я пока подержу ее у себя, – сказал он.

– А может, лучше отдашь?

Он выпятил нижнюю губу, размышляя. Я сказала себе, что он просто дразнит меня, изображая сомнение. Разыгрывает спектакль. Что в любую минуту он засмеется и вернет мне карточку.

Лулу смотрела поочередно то на него, то на меня.

– Пожалуйста, Шон, – снова сказала я.

Он смерил меня оценивающим взглядом, наморщив лоб и плотно сжав губы. У него на щеке задергался мускул. Хотелось бы мне думать, что он взвешивает все «за» и «против». На одной чаше весов – уважение и привязанность, остатки преданности, все те долгие часы, проведенные вместе в наших поездках, все взлеты и падения, все передряги и неудачи. А что на другой? Скука. Жадность. Стремление присвоить или уничтожить все, что живет и сияет ему назло.

Он издал протяжный вздох, словно был разочарован увиденным.

– Нет, – наконец сказал он. Его взгляд был лишь частью спектакля. Промедление дарило иллюзию надежды, делая последующий удар еще больнее. Он посмотрел на визитку, потом перевел взгляд на меня.

– Представь, что твоя жизнь – это франшиза. Тебе может казаться, что ты сама все придумала, но потом всегда появляется кто-то – в данном случае я – и начинает дергать за ниточки. Так что… я сам не прочь провернуть твою маленькую аферу.

Он положил визитку в