Тайны дубовой аллеи - Юлия Викторовна Федотова

Ведьма прищурилась:

– То есть именно ты?

– Ну хотя бы я. Я же понимал, что мы совершаем зло, и продолжал участвовать в нем…

– А другие, значит, не понимали?

– Порой создавалось впечатление, что нет, – пробурчал Веттели сердито.

– И ты решил, что должен отвечать за всех разом? Нет, милый мой. Грехи у каждого свои, ими ни с кем не делятся и чужие на себя не берут.

Наверное, Агата была права, но на него напало желание спорить.

– У меня и своих грехов достаточно. Я лично столько народу перебил ради интересов Короны – на целое кладбище хватило бы.

– Война есть война, она диктует свои условия. Перестань думать о прошлом, винить себя в том, в чем ты не виноват, и искать взаимосвязи там, где их нет.

Не исключено, что слова ее были не простыми, а подкрепленными колдовством. Настроение Веттели переменилось так резко, что он даже подскочил.

– Верно! Взаимосвязи нужно искать там, где они есть! – выпалил он, осененный, если не сказать, ошеломленный внезапной догадкой. – Агата, вы самая старая и мудрая из всех женщин на этом свете! – Подумал и добавил: – И из всех остальных людей тоже! – Еще подумал и понял, что умнее было бы вообще ничего не говорить.

К счастью, мисс Брэннстоун обижаться не стала, видимо, списала его бестактность на временное помрачение разума вследствие душевных страданий.

…Он совсем не спал в ту ночь. Лежал, удивлялся, как мог он все это время быть таким слепым. А главное, он и продолжал бы оставаться слепым, если бы не покойный дядюшка Уильям – единственная «взаимосвязь», существующая в деле о гринторпских убийствах.

8

Отсутствие подозреваемого в досягаемой близости от места преступления в момент преступления – это, конечно, неопровержимое алиби. Но только если не принимать в расчет венефикар – удивительное достижение современной цивилизации, позволяющее перемещаться в пространстве со скоростью 50 миль в час, – и прямую норренскую дорогу, соединяющую Гринторп с Годдар-Холлом в обход Эльчестера.

Почему об этом не подумал инспектор Поттинджер, исключая его из списка подозреваемых? Наверное, просто в голову не пришло – не привыкло еще человечество к таким немыслимым скоростям. К тому же хозяином чудо-техники являлся директор Инджерсолл, а в то, что на самом деле в нем разъезжал совсем другой человек, полиция не вникла.

Почему об этом не подумал Норберт Реджинальд Веттели? Должно быть, потому, что не хотел верить. Как мог он винить в страшных преступлениях человека, который, по большому счету, спас ему жизнь? Это было бы черной неблагодарностью, разум до последнего сопротивлялся, не желал замечать очевидного. Будто затмение нашло. Но теперь наконец настало время взглянуть правде в глаза.

Фердинанд Токслей был убийцей.

Собственно, никто другой быть им просто не мог.

И если бы Веттели дал себе труд как следует подумать головой, вместо того чтобы чертить дурацкие схемы и таблицы и верить на слово тупице-полицейскому, он понял бы это с самого начала, и многих бед удалось бы избежать. «Идиот! – бранил он себя. – Болван слабоумный! Да вы с Поттинджером два сапога пара, даром что один – неотесанный пьяница, а другой – лучший, видите ли, выпускник!»

Пожалуй, не только Веттели мучился бессонницей в ту ночь: очень трудно заснуть, когда рядом кто-то пусть и безмолвно, но очень громко страдает и ругается. Но надо отдать должное магическим обитателям Гринторпа – ни один его потом не упрекнул.

А у него самого к утру сложилась в уме четкая и ясная картина всех гринторпских преступлений.

Все начиналось еще в субботу вечером, когда любящий племянник после уроков отправлялся навестить больного дядюшку на директорском венефикаре. Ехал себе не спеша, чтобы все в округе видели: водитель из лейтенанта не бог весть какой, больше двадцати миль в час не выжимает.

В поместье же он, скорее всего, и вовсе являлся пешком, якобы с омнибуса. А чудо техники хоронил где-нибудь в удобном месте, чтобы под рукой, но не на виду.

Весь выходной напролет Фердинанд проводил в обществе престарелого родственника, а в понедельник с утра пораньше выходил на свою обычную двухчасовую прогулку, которой не пренебрегал никогда, даже в самую дурную погоду.

Поселившись в Гринторпе, Веттели, знавший своего лейтенанта как большого сибарита, отнюдь не склонного к ранним подъемам и добровольным физическим усилиям, первое время еще удивлялся: с чего вдруг тот пристрастился к укрепляющим процедурам? Решил, положение обязывает: учитель гимнастики должен подавать ученикам личный пример спортивного образа жизни… Выходит, воспитание молодежи тут было ни при чем. Просто Токслей уже тогда начал подготовку к убийствам. Он нарочно постарался, чтобы об этой его утренней привычке стало известно всем, поэтому слуги в дядюшкином поместье не обратили никакого внимания на очередную отлучку хозяйского племянника и упоминать о ней в разговоре с полицией не сочли нужным. Откуда им было догадаться, что тот не пеший моцион по живописным окрестным рощам совершал, а мчался в венефикаре навстречу новым злодеяниям?

Около получаса уходило у него на дорогу в один конец. Ну, может быть, чуть больше, когда по снегу.

В Гринторп прибывал затемно, оставлял транспорт в укромном месте и, невидимый для сторонних наблюдателей, пробирался в школу. На то, чтобы выследить намеченную жертву, подловить ее в удобном месте, а может, и заманить туда нарочно, опытному боевому офицеру часа хватало. Прикончив очередного парня, он спокойно возвращался к дядюшке, продолжал изображать любящего племянника, а во вторник утром являлся на уроки с небольшим опозданием, извинялся и сетовал на дальнюю дорогу: дескать, едва успел.

Первый раз, с Хиксвиллом, все прошло гладко.

С Мидоузом случилась небольшая накладка в лице полковника Гримслоу. Старик вышел погулять спозаранок и, на свою беду, неподалеку от школы заметил убийцу, бороздящего снежную равнину. Свидетели лейтенанту были не нужны. Он подошел к бывшему коллеге, завязал непринужденный разговор и под шумок свернул собеседнику шею. Он вообще мастерски сворачивал шеи, уже за одно это Веттели должен был его заподозрить.

На третий раз возникло затруднение посерьезнее: Веттели сидел запертый в своей комнате, и обвинить его в убийстве, совершенном в стенах школы, было бы невозможно. Труп обязательно должны были найти во дворе, под окном главного подозреваемого. Но как его туда доставить? Перетащить? Могут остаться кровавые следы. Выманить? Ситуация получится какая-то неестественная, непременно возникнет вопрос: с какой радости парня ни свет ни заря, да еще в мороз, понесло под чужие окна, чего он там забыл?

И все-таки хитроумный убийца нашел выход из положения – привел жертву со стороны, долго ли