Яблочный пирог с загадкой - Татьяна Тарт
Старые деревянные ступеньки заскрипели под ее ногами, словно предупреждая о том, что она нарушает покой прошлого. Адель поднялась и огляделась. Незаметная дверь должна была быть где-то здесь, за шкафом. Она подошла к книжному стеллажу и попыталась его подвинуть – не тут-то было. Кажется, он не хотел пропускать гостью внутрь. Адель усилила нажим, и шкаф со скрипом и ворчанием подался вперед, открыв маленькую, с облупившейся краской разных оттенков дверь. Адель не заметила, как с полки упала крошечная книжечка. Девушка пролезла через дверь, причем ей пришлось согнуться, чтобы туда поместиться. В детстве этот лаз казался ей огромным, как вход в Нарнию. Сейчас же это было крошечное, почти игрушечное пространство. Чердак оказался маленьким и темным, заваленным старыми вещами: сундуками, коробками, мебелью, которая помнила еще ее прапрадедушку. В воздухе витал запах пыли и затхлости. Адель, с трудом пробираясь, прошлась вдоль этих сокровищ, заглядывая под простыни и в чемоданы. Поодаль стоял сундук, будто смутно ей знакомый. Адель приблизилась и открыла его. Внутри лежали старые платья, вышитые скатерти, пожелтевшие от времени письма и фотографии. Девушка тщательно перебрала все вещи, но дневника Мадлен там не нашлось.
Она закрыла сундук, прихватив фотографии с письмами, и опустилась на пол, чувствуя, как ее надежды рушатся. А заодно с надеждами обрушилась и заваленная вещами полка, висевшая прямо над ее головой.
– Ай! – Адель потерла ушибленное место, собрала упавшие вещи и выползла из маленькой двери обратно в комнату на втором этаже. Осторожно подвинула стеллаж назад вместе с зацепившейся за ножки книжкой, которая так и осталась незамеченной.
«Где же дневник?» – с отчаянием думала девушка.
Адель спустилась и вернулась домой. Мадам Мэри уже проснулась и занималась приготовлением завтрака. Аромат тушеных овощей и прованских трав разносился по всему дому, создавая обманчивое ощущение уюта и покоя.
– М-м-м, как вкусно пахнет… Что это? Овощи? На завтрак?
– Ну а почему бы и нет? Новый рецепт.
– Я не нашла дневника на чердаке, – с ходу сказала Адель, не дав возможности бабуле сбежать и в этот раз. – Только письма и фотографии.
Мадам Мэри не обернулась. Она продолжала задумчиво помешивать овощи в кастрюле.
– Ты хорошо искала? – спросила старушка.
– Да, я перевернула там все вверх дном, – ответила Адель, – но дневника нет.
– Странно, – сказала мадам Мэри. – А почему ты решила, что он должен быть на чердаке?
– А где еще он может быть, если не среди вещей Мадлен? – Адель удивил вопрос бабули.
Мадам Мэри вздохнула и повернулась к внучке.
– Может, в ее комнате? А по поводу дневника… Ты хорошо подумала?
– Ба, это не просто прошлое, – покачала головой Адель. – Это касается и моего будущего. Я должна узнать правду о Мадлен. И да, я хорошо подумала. И очень странно, что я ничего не помню про нее.
– Правда может быть очень болезненной, Адель, – сделала последнюю попытку мадам Мэри. – Ты уверена, что хочешь ее знать?
– Да, уверена! – повысила голос внучка. Все эти тайны, умалчивания, игры в кошки-мышки начали ее злить, и всегда спокойная девушка почувствовала, как раздражается на родного человека.
– Хорошо, – сказала мадам Мэри, – но я была уверена, что он на чердаке.
– Ба, не начинай. Это уже даже не смешно! – Весь этот разговор напоминал беседу слепого с глухим.
Мадам Мэри раздраженно бросила ложку и, подбоченившись, повернулась к Адель.
– Ты считаешь, что я тебя обманываю? Да я за все эти годы ни разу не солгала тебе!
– А как же история про дневник и обвинения? – Адель была расстроена отсутствием у бабушки желания ей помочь.
– Адель! – Бабушка покраснела. – Ну ты же не спрашивала…
– Очень смешно! Недоговаривать – это значит обманывать.
Мэри повернулась к плите и снова начала помешивать овощи, словно желая показать внучке, что разговор окончен.
Адель постояла еще некоторое время на кухне, надеясь, что бабушка передумает, но та продолжала молчать. Адель вздохнула и вышла.
Глава 6
Следующие несколько дней прошли в тяжелом ожидании. Жан-Поль все еще находился в коме, и врачи не давали никаких прогнозов. По деревне продолжали ползти слухи и сплетни. Но, как бы это печально ни звучало, постепенно все стали забывать о происшествии. Жизнь медленно вставала на старые рельсы и так же медленно текла по привычному маршруту.
Адель пыталась сосредоточиться на работе в кондитерской, но мысли о Мадлен и ее дневнике не давали ей покоя. Она чувствовала себя загнанной в ловушку, да еще и была обескуражена странным поведением любимой бабушки Мэри.
«Что же такое она скрывает? – думала Адель, глядя на пустынную улицу. – Почему не хочет рассказывать мне о Мадлен? Неужели в этой истории есть что-то, чего она так боится?»
Девушка выключила плиту, сняла свой неизменный белый накрахмаленный фартук и вышла на улицу. В голове крутилась четкая мысль: «Я должна найти этот дневник. Должна узнать правду о Мадлен».
И вот она снова стояла у ворот старого дома семьи Дюваль. Адель только сейчас поняла, что совершенно не помнит, почему они здесь больше не живут и когда переехали. В архивах памяти было темно и тихо. Последние воспоминания ее приходились на детство, где она весело сбегала по деревянной лестнице, сжимая в руке рисунок. Она все бежала и бежала, а на последней ступеньке споткнулась и кубарем полетела к двери, которая в тот же миг открылась, и маленькая Адель вылетела на улицу, прямо в свежую лужу. Рисунок моментально начал намокать, и все ее каракули поплыли, смазываясь и растекаясь.
Сейчас у девушки, стоящей на той же веранде, по щекам потекли слезы. Это был последний день, когда она видела маму. На том рисунке были нарисованы они втроем: мама, бабушка и Адель. В тот день мамы не стало, как не стало и ее воспоминаний о том, что произошло дальше. Адель вытерла тыльной стороной ладони слезы и быстро зашла в дом.
Чердак встретил ее каким-то полумраком и все тем же запахом пыли. Лучи заходящего солнца пробивались сквозь щели в ставнях, оставляя на полу причудливые узоры. Адель включила
