Солнечный ожог - Сабин Дюран
Но как еще я могла отговорить Шона?
– Но может.
Неожиданным резким движением Шон поднялся с кровати. Я отшатнулась, испугавшись, что зашла слишком далеко, но он лишь сказал:
– Не думай, что ты умнее меня. Это не так.
Открыв межкомнатную дверь, он скрылся в своей комнате. Через несколько секунд я последовала за ним, как собака, и встала, привалившись к стене. Он сел на корточки перед гардеробом и покрутил диск на сейфе. Слишком быстро. Как всегда. Достал обувную коробку, раскрыл лежащий в ней синий пластиковый пакет и положил туда стопку банкнот, которую брал с собой на непредвиденные расходы.
– Остальное у тебя? – спросил он.
Кивнув, я сходила за рюкзаком. Он стоял надо мной, пока я, скрючившись, доставала оттуда разную мелочовку, в том числе поддельные удостоверения личности и пластиковые пакетики с дешевыми индийскими браслетами. Коробка была заполнена доверху, и пара пакетиков выпали из нее на ковер, когда я попыталась ее закрыть. Я поняла, что его недовольство мной еще не утихло, потому что он неодобрительно цокнул языком и отвернулся, словно моя предсказуемая неуклюжесть так сильно его раздражала, что даже смотреть было невыносимо.
– Может, я все же выпью с ней, – сказал Шон, подходя к окну и отодвигая в сторону белую пластиковую шторку. Под окнами газовала машина, и он, сощурившись, вглядывался в происходящее внизу. – Посмотрю, что да как.
– Ладно, – максимально небрежным тоном ответила я, стараясь скрыть беспокойство. У меня засосало под ложечкой. Иногда он специально пытался сбить меня с толку. Я не понимала, что происходит.
Я шарила рукой на дне рюкзака. Шон смотрел в окно. Я не спешила, а он все не поворачивался. Я остановилась, и в комнате внезапно воцарилась тишина. Он пошевелил ногой – просто переносил вес с одной ноги на другую, – прижимаясь к стеклу лбом то под одним, то под другим углом, чтобы обеспечить себе лучший обзор.
«Влезь в шкуру жертвы, – учил меня Шон. – Подберись к ней так близко, чтобы она утратила бдительность».
Иногда он говорил мне, что создал меня «по собственному образу и подобию».
У меня ушло пять секунд на то, чтобы переложить пакет с деньгами из обувной коробки в рюкзак. Просто кратковременная мера, сказала я себе. Небольшая страховка на то время, пока мы возимся с этой девчонкой.
Глава четвертая
В день нашего знакомства Шон отвел меня в магазинчик при отеле и купил мне новую одежду – узкие черные брюки, обтягивающие платья, шелковые майки, – отстегивая хрустящие поддельные доллары из своего бумажника. Мы пообедали в кафе со шведским столом, и для затравки он показал мне, как с помощью пищевого отравления уехать из отеля, не заплатив. Когда я спросила, не придется ли менеджеру оплатить наш счет из своего кармана, Шон сказал мне, что я ничего не добьюсь в этом бизнесе, если буду переживать за каждого встреченного мной человека.
– Я приведу тебя к успеху, – сказал он. – Все будет хорошо. Теперь ты со мной.
На Гоа есть международный аэропорт, обслуживающий пакетные туры, но мы вылетели из другого терминала – пыльного, с потрескавшейся плиткой помещения, – откуда самолеты разлетаются по стране. Шон сказал проводнице, что я беременна, а когда нам не предоставили места с увеличенным пространством для ног, он очаровал ее, и она пересадила нас в первый класс. К бесплатному шампанскому Шон не притронулся. Он многое делает напоказ, хотя тогда я этого не понимала. Он не получал удовольствия от комфорта и бесплатных ништяков и весь полет провел, стоя возле туалетов. Для него облапошить кого-нибудь – дело принципа.
В Дели мы остановились в навороченном отеле, оснащенном автоматическими воротами и рентгеновским аппаратом для багажа, как в аэропорту. А еще при входе нас встречал человек с металлодетектором. Во второй вечер, за предобеденным аперитивом, Шон завел беседу с миссис Уильямс, вдовой из Техаса. Она была «без ума от Индии» и приехала сюда в восьмой раз за восемь лет. Я наблюдала за тем, как он флиртует с ней, обхаживает ее, вызывает на откровенность. Он не раскрывал свои карты, но то и дело интриговал ее, словно вскользь упоминая о своем общении с «состоятельными людьми». Когда она пересела за наш столик, он наконец сказал ей, что мы дизайнеры интерьеров и приехали сюда кое-что прикупить по заданию важных клиентов.
Миссис Уильямс сцепила руки перед собой:
«Что за важные клиенты?»
Он опустил глаза, давая ее воображению разгуляться. Кинозвезды? Королевские особы? Сладкая мука неведения. Какое совпадение, сказала она. Она сама приехала сюда с той же целью, решив, после стольких лет, переделать ранчо на свой вкус. У Шона челюсть отвисла от удивления, словно он не слышал, как она вчера говорила об этом в вестибюле. У техасской вдовы оказалась короткая память. Теперь, когда ее муж умер, она собиралась поменять всю отделку в доме. Не могли бы мы что-нибудь ей посоветовать?
«Простите. Все уже обещано другим людям». Он с заговорщицким видом закатил глаза.
Когда мы встретились за завтраком, он смягчился: возможно, нам удастся приберечь для нее пару вещиц. Двумя днями позже он показывал ей фотографии кушеток в колониальном стиле и туалетных столиков. У него были танцевальные маски из папье-маше и гигантские слоны, вырезанные из черного дерева. Картины: Бала-Кришна с куском масла, Дамаянти в лесу, Кришна и супруги. Гобелены и резные панели. Стоимость достигала тысяч долларов. Один только индо-персидский кованый латунный поднос стоил более двух тысяч фунтов. Но миссис Уильямс не могла все это получить. Разве что… ну, ох, может быть… ох, она ужасная женщина. Ладно, договорились.
Мы провели в Джайпуре несколько месяцев, провернув эту аферу шесть или семь раз. Она стала более изощренной – от фотографий мы дошли до склада с реквизитом, а еще у нас появился «оценщик». Это был очкарик по имени Адвик, железнодорожный рабочий, которого в равной степени интересовала история и быстрая подработка. Уже скоро одни только «транспортные расходы» покрывали стоимость нашего проживания в императорском люксе.
Шон понимал жадность богатых людей, потому что знал эту жизнь изнутри. Это было личное. После окончания школы он работал в семейном бизнесе по импорту и экспорту, но был пойман на растрате. Его девушка бросила его, мать от него отказалась. Он до
