Смертельный код Голгофы - Ванденберг Филипп

Начался мелкий дождик. Было семь утра, когда Гропиус проехал на своем джипе через металлические ворота с надписью «Адебар-Металлолом». С обеих сторон незаасфальтированной дороги высились груды разбитых машин. Дождь между тем усилился, и открывшаяся взору картина стала еще унылее. В конце дороги находился огромный пресс, а перед ним гремел багер на четырех, похожих на паучьи, ногах и с одним манипулятором-рукой, как у каракатицы. Манипулятор был таким огромным, что одним движением сминал целый болтавшийся в воздухе автомобиль, потом поворачивал его и бросал под пресс.

Гропиус остановил свою машину и вышел. На площадке было тихо, ни души, куда ни глянь. Лишь только наверху в кабинке огромного багера, за окном, стекло которого чистил дворник, можно было различить лицо водителя.

Гропиус начал высматривать «ситроен» Шлезингера среди сотни других старых машин, и сложенных рядами автомобильных останков. Потом он поднял глаза и увидел в воздухе очередную машину, предназначенную для пресса.

«Ситроен»!

Гропиус громко крикнул в надежде, что водитель багера его услышит. Но тот совершенно невозмутимо продолжал работу. Тогда Гропиус начал размахивать руками и подпрыгивать, показывая рукой на машину. Напрасно. В панике Грегор схватил какую-то металлическую деталь, валявшуюся на земле, и запустил ею в направлении кабины багера. Грегор сам испугался звона, который издал его «снаряд». Стекло разлетелось вдребезги, и на землю посыпались тысячи кусочков, похожих на маленькие ледышки.

Водитель багера испуганно выглянул из кабины. Он не понял, что произошло. В манипуляторе по-прежнему болтался «ситроен».

Нещадно бранясь, водитель полез вниз по узенькой железной лесенке. Гропиусу с трудом удалось объяснить ему, что в висевшей машине он забыл очень важные документы. Лишь когда он заверил, что оплатит причиненный ущерб, водитель согласился опустить машину на землю.

Крючья манипулятора пробуравили внутренности машины, разбили стекла и разорвали обивку сидений. Где ему искать? В бардачке было пусто, под сиденьями водителя и пассажира — тоже ничего, как и под задними сиденьями. Крышку багажника заклинило, открыть его удалось только с помощью лома. Запасного колеса не было. Вместо обивки багажник был застелен изнутри старыми грязными газетами. Разочарованный, Гропиус уже хотел было сдаться и просто машинально отодвинул одну газету в сторону.

— Этого не может быть! — не веря своим глазам, пробормотал он себе под нос. — Этого не может быть! — Перед ним лежала старая, чем-то испачканная папка. Было достаточно одного взгляда, чтобы Гропиус понял: он нашел то, что так долго искал.

Дождь пошел еще сильнее, Гропиус заплатил водителю за разбитое стекло и быстро пошел к своей машине.

Крупные капли ритмично стучали по крыше автомобиля и не давали сосредоточиться. У Гропиуса дрожали руки, когда он открывал папку. Он начал листать содержимое. Два анализа ДНК с идентичным штрих-кодом и разными датами, подписанных профессором Лучано де Лукой, первыми бросились в глаза. Кроме них был упакованный в пластиковый прозрачный файл истертый кусок ткани размером с ладонь в форме полукруга. В другом прозрачном файле обломок кости, не длиннее зубочистки, с наклейкой: «Седалищная кость — Иисус Назаретянин *0,33».

Седалищная кость? Гропиус вспомнил случившееся почти пять месяцев назад: они открыли с Фелицией загадочную сейфовую ячейку, арендованную Шлезингером. Ее содержимое, предательская подкова из слоновой кости, тогда так разочаровала их, потому что они совершенно не понимали, что это такое и что с этим делать. Теперь Гропиус понял, что это тоже часть останков. Видимо, Шлезингер успел оставить их себе, прежде чем захоронение в Иерусалиме взлетело на воздух. Родригес о чем-то подобном говорил в их последнюю встречу. Этой кости и остатков крови на настоящей Туринской плащанице было достаточно, чтобы с помощью анализа ДНК безошибочно доказать, что Иисус из Назарета был обычным человеком.

Гропиус захлопнул папку. Его сердце билось так, что, казалось, выпрыгнет из груди. Он завел мотор и включил дворники. Автомобили, ждущие своей очереди, чтобы стать металлоломом, закачались у него перед глазами, их контуры расплывались в разные стороны. Были ли это струи дождя, заливавшие лобовое стекло, или сознание решило сыграть с ним плохую шутку? Грегор не знал. Он включил зажигание и поехал.

Медленно Гропиус приближался к воротам, аккуратно объезжая большие лужи и груды металла. То, что произошло дальше, Гропиус не понял, он будто смотрел фильм со своим участием. Дорогу ему перерезал черный лимузин с затемненными стеклами. Обе машины остановились, стекло лимузина опустилось, но из-за дождя Гропиус не смог рассмотреть того, кто сидел внутри. После пережитого Грегор был готов к тому, что сейчас из окна ему навстречу высунется дуло автомата. Он был как будто под гипнозом.

Но вместо смертельного оружия из окна показался черный чемоданчик. Чемоданчик открыли, и взору Гропиуса предстали два ряда упакованных лиловых пятисотевровых купюр.

Он не знал, как долго просидел без движения. Невидимка в машине закрыл чемодан с деньгами и протянул его из окна. Гропиус опустил боковое стекло джипа и принял его. По-прежнему не до конца осознавая, что делает, он протянул в ответ папку.

Только когда он уже ехал обратно по улице Вассербургер, Гропиус понял масштаб своего поступка.

Но почему-то не сожалел о случившемся.

Вернувшись домой, Гропиус поставил чемодан в прихожей. Потом долго рассказывал Франческе о том, что произошло с ним.

— И сколько тебе заплатили за папку? — спросила Франческа, подумав некоторое время.

— Я не знаю, — ответил Гропиус, и это было правдой. Через силу улыбнувшись, добавил: — Можно посчитать!

Франческа принесла чемодан и поставила его на письменный стол.

— Столько денег сразу я еще никогда не видела, — заметила она удивленно и начала пересчитывать одну из пачек.

— Я тоже, — ответил Гропиус.

Франческа остановилась:

— Бог мой, да тут не меньше десяти миллионов.

Грегор кивнул:

— Достаточно, чтобы начать новую жизнь.

В тот же самый день Гропиус позвонил Фелиции.

— Помнишь нашу поездку в Вену? — начал Грегор без обиняков.

— О да, — ответила Фелиция, — очень приятное воспоминание. Но ты же не из-за этого мне звонишь?

— Помнишь содержимое сейфовой ячейки в банке?

— А при чем тут оно?

— Это вовсе не была подкова из слоновой кости!

— А что?

— Фрагмент кости Иисуса из Назарета.

— Ах! — ответила Фелиция. Потом была долгая пауза. Гропиус ничего другого и не ожидал.

Наконец он осторожно спросил:

— Надеюсь, что ты не отказалась от сейфа в банке?

— Честно говоря, собиралась это сделать, — ответила Фелиция, — но у меня не было времени. Как ты относишься к мысли переписать на себя этот сейф вместе с его содержимым? Ты лучше меня знаешь, как с ним поступить.

— Фелиция, ты хоть понимаешь, о чем сейчас говоришь?

— Конечно.

— Собственно, я еще кое-что должен тебе сообщить. Папка Шлезингера под названием «Голгофа» нашлась. Она лежала в багажнике его «ситроена».

Сначала Фелиция рассмеялась, но уже в следующий момент снова стала серьезной:

— Грегор, я больше не хочу иметь ничего общего с этими событиями, ты меня слышишь? Забирай все и сожги или еще лучше сделай на этом деньги. Но оставь меня в покое. И еще кое-что: Анатоль не должен ничего знать об этом. Мы поняли друг друга?

— Да, — коротко ответил Грегор Гропиус.

Грегор и Франческа ломали голову над тем, как поступить с этими десятью миллионами евро. В доме такие деньги оставлять было нельзя. Это было бы слишком рискованно. В конце концов они приняли решение упаковать деньги в коробку и поместить ее в сейфовую ячейку в банке, к которой у обоих был бы доступ. После всех дел они решили поужинать в одном из шикарных ресторанов в центре города. Грегор выглядел подавленным и удрученным.