Королевский аркан - Елена Ивановна Михалкова

– Почему не отправил сразу мне или Айнур?

– Испугался, что ваши почту и телефоны Католик взломал и отслеживает, – признался Маевский.

– В другой раз не рискуй. Нет у них таких возможностей. Почту – еще куда ни шло, это задача без звездочки, а с телефоном им пришлось бы повозиться.

Айнур беззвучно появилась у него за спиной и кивнула на телефон:

– Что здесь?

– Сейчас увидим…

Гройс надел очки, отодвинул сотовый на вытянутой руке и открыл папку с фотографиями. В ней лежало единственное видео.

«Я делаю эту запись на случай, если меня убьют, – раздался низкий голос Игнатова. – Если Александр Пономарев все-таки до меня доберется. Я, Борис Игнатов, находясь в твердом уме и трезвой памяти, хочу заявить следующее…»

В восемь с половиной минут Игнатов уложил всю свою историю.

«…В течение двух лет я втирался в доверие к разным людям. Врал, что мои экстрасенсорные способности позволяют видеть их прошлое. На самом деле все детали и эпизоды, которые я им выдавал, мне сообщали заранее. Пономарев подкупал их водителей, горничных… Даже секретарей. После того как мне начинали доверять, я мог управлять этими людьми. Что им передавать, мне тоже диктовал Пономарев. Обычно это касалось бизнеса, но не обязательно. Например, Пономарев приказал мне передать клиенту, что нужно устроить брак между кланами. Или как-то раз мы сделали так, что одну развивающуюся социальную сеть просто прихлопнули. Два дня назад я посоветовал, кого выбрать в партнеры для крупной фирмы. Я делал вид, что беру эту информацию из ноосферы. Мне верили. Я же семейный экстрасенс, это не просто случайный человек со способностями…»

«Семейный экстрасенс, зашибись», – подумал Маевский.

Из телефона зазвучали фамилии. «…Троянов, например. Поскребышев Валентин, депутат Госдумы, – устало говорил Игнатов. – С кем-то из них общался я, с кем-то другие, но смысл в том, что они все подконтрольны одному человеку. Я, кстати, не уверен, что это Пономарев. Он напрямую со мной работал. Доказательств у меня нет, всё на уровне личных разговоров было, но те, про кого я рассказываю, они сразу поймут, что это всё правда».

Услышав фамилию «Нутрихин», Гройс коротко присвистнул.

«Даже не знаю, как закончить, – сказал Борис. Он смотрел в камеру сверху вниз, и за ним сквозь крону яблони синело небо. – Надеюсь, жив останусь, всё хорошо будет. А вообще затрахало меня это всё конкретно. Пусть уже кто-нибудь это найдет и обнародует. Игорь, если ты это смотришь – отнеси в следственный комитет, понял? Не вздумай выкинуть! А то знаю я тебя, перестраховщика». Игнатов широко ухмыльнулся напоследок, и ролик оборвался.

Гройс потер переносицу.

– Никитушка, сказать, что ты молодец – значит ничего не сказать.

– Да чего там… – пробормотал Маевский. – Просто сопоставил факты. Должен был раньше это сделать. – Он поймал восхищенный взгляд Айнур и спохватился, что так и сидит в мокрых по колено джинсах.

– Братцы, вы осознаете, что это значит для нас? – Гройс помахал телефоном.

– Мы это в прокуратуру отнесем? – спросила Айнур.

Маевский недоумевающе уставился на нее:

– Нет, конечно.

– Почему?

– Ты думаешь, что потом будет? Расследование, разоблачение Канторовича и громкое судебное дело?

– Думаю, да.

– Нет, Айнур. Просто один ушлый следователь вдруг приобретет виллу на Лазурном Берегу, а Канторович будет продолжать свое шоу, во всех смыслах. Даже Пономарева не посадят.

– Это ты так считаешь! А если всё будет по-другому?

– Десять процентов против девяноста. Нормальное соотношение, по-твоему? Стоит рискнуть?

– Они же нашли убийцу Домбровского в тот же день! И Калинникова тоже арестовали, а вы говорили, у него связи…

– Во-первых, не арестовали, а задержали. Как задержали, так и выпустят. Мы еще до конца этот спектакль не досмотрели. Во-вторых, Калинников – списанный актив. Он не хитрый, а тупой. Не сравнивай его с Канторовичем.

– И что ты предлагаешь? – резко спросила Айнур. – Шантажировать этой записью твоего хитроумного Канторовича? Как Селиванов? Получить очень много денег, чтобы потом нас перестреляли, как куропаток?

– Я что, по-твоему, жадный идиот? – обозлился Маевский.

– Селиванов не был жадным идиотом!

– Селиванов был очень жадным идиотом! А эту запись надо разослать тем, кого назвал Игнатов! Всё остальное они сделают без нас.

– Ты получишь трупы Пономарева и Буровой, только и всего! Про Канторовича Игнатов ничего не говорит, он и не догадывался о его роли…

– Две отрубленных башки дракона из трех? – Маевский сделал вид, что задумался. – А знаешь что? Меня устраивает!

– А меня – нет!

В пылу спора оба совершенно забыли о Гройсе.

– Канторович абсолютно всё оборачивает в свою пользу. – Маевский старался говорить спокойно и взвешенно. – Если прокуратура начнет копать, вскроется, что мы с Михаилом Степановичем участвовали в похищении матери Калинникова. Ты к этому хочешь привести?

– Ты попался один раз на удочку и теперь считаешь, что его вообще невозможно победить.

– С меня, дурака, спрос небольшой! А вот Михаил Степанович, – Никита рассерженно ткнул в старика, – умнее раз эдак в тысячу. И он тоже попался!

– Канторовичу просто повезло!

– Нет, ему не просто повезло! Он ничего не делает просто так. Михаил Степанович, ну скажите вы ей, то есть Айнур! – взмолился Маевский.

Гройс смотрел в пространство перед собой остановившимся взглядом.

– Михаил Степанович? – испуганно спросил Никита.

Айнур взлетела с подлокотника кресла и метнулась к старику. Маевский кинулся в противоположную сторону, к аптечке. Одновременно Гройс пришел в движение.

– Сядьте оба! – непривычно жестким голосом приказал он. – Тихо! Ни слова.

Никита и Айнур замерли. Переглянулись, точно дети, и на цыпочках вернулись на свои места.

Гройс молча вертел в пальцах кофейную ложечку. Он прикрыл глаза, ложечка описывала круги всё быстрее и быстрее, пока не превратилась в серебристый круг, похожий на циферблат. Старик замер. Маевский украдкой взглянул на его руку и обалдел: ему показалось, что и пальцы Гройса стали неподвижны, а ложечка вращается сама по себе. В полной тишине что-то звякнуло. Никита очнулся и обнаружил, что ложечка отлетела в сторону, а Гройс сидит в своем кресле и смеется.

– Оборачивает в свою пользу, значит, – хрипло сказал он. – А ведь я должен был раньше это сообразить. Оборачивает, разумеется. Отсюда и его желание прикончить Петю в доме Левашовых, хотя это было сопряжено со значительными трудностями. Имитация самоубийства! Канторович расстарался не просто так.

Маевскому эта речь показалась бессвязной, но Айнур подалась к старику, и глаза ее заблестели:

– Это из-за Лиды! Так, да? Воденникову пришлось убить, а терять Левашова им не хотелось!

– Именно!

– Да о чем вы? – взмолился Никита.

Гройс повернулся к нему:

– Я готов дать руку