Увидеть огромную кошку - Барбара Мертц
– Отличный совет, – улыбнулся Эмерсон. – А также рекомендовала литературу, которую ему следует прочесть?
– Безусловно.– Я подумала, что разумнее притвориться, будто я не понимаю, что он имеет в виду. – Необходимо тренировать не только тело, но и разум.
Эмерсон серьёзно кивнул, но сияние его сапфировых глаз предупредило, что мне лучше сменить тему. Нефрет наклонилась вперёд, губы приоткрылись, глаза Давида были очень широко раскрыты, а Рамзес... Что ж, одному Богу известно, что творилось за этим пустым, безразличным лицом!
– Mens sana in corpore sano[248], – резюмировала я. – Как Дональд будет стремиться угодить своей жене, так и она будет стараться угодить ему. В конце концов фантазия угаснет; он найдёт в Энид все атрибуты своей желанной принцессы, и ей больше не придётся притворяться Ташерит. Хотя она может обнаружить, что ей это даже нравится... Прошу прощения, Рамзес. Ты что-то говоришь?
Рамзес отсалютовал бокалом.
– Я только хотел сказать: ты, как всегда, права, матушка.
Из рукописи H:
Ночью на дахабии они устроили собственный праздник, устроившись на палубе, чтобы в комнате Рамзеса не осталось запаха запрещённых сигарет. Навес был свёрнут; луна и звёзды сделали ночь яркой, как день. Сидя рядом с Рамзесом на кушетке, Нефрет взяла виски, которое «позаимствовала», и торжественно разлила его в три стакана.
– На вкус даже противнее, чем сигареты, – решила она, сделав неуверенный глоток.
– Мне тоже не очень нравится, – признался Рамзес.
– Тогда почему ты всё время просил об этом? – с любопытством спросил Давид.
– Ты знаешь, почему. Матушка тоже поняла; это было действительно трогательно.
Давид откинулся на спинку стула.
– Возможно, теперь она признает, что ты мужчина, и позволит тебе заниматься любимым делом – даже курить сигареты!
Рамзес улыбнулся.
– Если бы она не читала мне столько лекций о вреде курения, я бы, вероятно, и не прикоснулся к ним.
Нефрет поставила стакан на стол и заставила себя открыть рот. Рамзес выглядел совершенно спокойным и разговаривал абсолютно нормально, но она знала, что всё далеко не в порядке. С этим нужно было что-то делать. Она не могла вынести мысли о том, что он будет проводить без сна ночь за ночью, уставившись в темноту.
– Ты не хочешь поговорить об этом? – настойчиво спросила она.
– Нет.
– Тогда буду говорить я. Ты хотел убить его?
– Нефрет! – воскликнул Давид.
– Успокойся, Давид. Я знаю, что делаю. – «По крайней мере, надеюсь», – подумала она. Она потянулась к руке Рамзеса. Его кисть напоминала связку хвороста. – А ты, Рамзес?
– Нет! Нет, я только... – Он попытался убрать руку, но Нефрет не отпускала её. И он не мог высвободиться, не причинив ей боли. – Не знаю, – прерывисто прошептал он. – О Боже! Я не знаю!
Он слепо повернулся к ней, и она подалась ему навстречу, прижав его лицо к груди.
– Ты сделал то, что должен был сделать, – тихо и ласково промолвила она. – Неужели ты думаешь, что я или Давид не поступили бы точно так же, если бы могли? У тебя есть друзья, которые любят тебя, Рамзес. Не отталкивай нас. Не пытайся вынести всё в одиночку. Ты сделал бы то же самое для нас, милый мой.
Она почувствовала, как он глубоко вздохнул. Затем поднял голову, и она откинулась назад, позволяя ему отодвинуться.
– Спасибо, – официально произнёс Рамзес.
– Бывают моменты, когда я бы с радостью прикончила тебя, Уолтер Пибоди Эмерсон, – выдавила Нефрет.
– Я знаю. Мне очень жаль. Я не очень хорошо разбираюсь в подобных вещах. – Он поймал её руку и поднёс к губам. – Когда-нибудь, возможно, ты научишь меня, как в них разбираться.
– Тебе уже лучше? – с тревогой спросил Давид. – Возможно, тебе стоит выпить ещё стакан.
Все взяли ещё по одному, и после непродолжительной беседы пошли вместе с Нефрет туда, где их ждал Риша. Нефрет любезно согласилась, чтобы её подсадили в седло. После её отъезда юноши направились в комнату Рамзеса, где обнаружили, что кровать уже занята.
– Наверно, её притащила Нефрет, – покорно вздохнул Рамзес, пытаясь оторвать Сехмет от подушки, в которую кошка вцепилась, как прилипала, выпустив когти и распластав тело. Рамзес бросился на кровать рядом с Сехмет и заложил руки за голову.
– Хочешь спать? – спросил Давид, сидевший на полу со скрещёнными ногами. – Я уйду, если ты устал.
– Я не устал. Ты хочешь поговорить?
– Только… надеюсь, теперь с тобой всё в порядке. Я видел, что ты обеспокоен, но не знал, что сказать.
– Я в порядке.
– Нефрет всегда знает, что сказать.
– Всегда. Я до сих пор не знаю ответа на её вопрос, но его нужно было задать. А теперь... теперь я могу принять ответ, каким бы он ни был.
– Она замечательная. Какая женщина!
– Да. Надеюсь, ты не влюбишься в неё, Давид.
– Она моя сестра, мой друг. Как бы то ни было, однажды ты женишься на ней…
– Я?
– Но, безусловно, это самое лучшее решение, – продолжил Давид, озадаченный его реакцией. – Так поступают все, даже в вашей Англии. Вы любите друг друга, а она очень богата и очень красива. Так почему же ты не хочешь жениться на ней?
Даже Давид, знавший Рамзеса лучше, чем кто-либо другой, никогда не видел своего друга таким – как будто с его лица содрали кожу, обнажив не кости и мышцы, а чистые эмоции. У Давида перехватило дыхание.
– Прости меня. Я не понял.
– Пока нет. Не совсем.
– Нет, – признал Давид. – Я читал истории, которые ты давал мне, и стихи; и есть стихи на арабском языке о желании мужчины иметь женщину. Их я понимаю, но ваши западные разговоры о любви меня очень смущают. Поднимать шум
