Завещание свергнутой королевы - Ольга Геннадьевна Володарская

— Нет, мы не общались. Слышал от Арины и Вари о том, что Белла в последние годы не покидала квартиру, а к себе пускала только почтальона с пенсией и некоторых соседей.

— Это не так.

— Что вы говорите?

— Приходили к ней и посторонние, но редко. Я видела незнакомцев, покидающих ее квартиру. Не сдержалась, спросила, кто это. Белла сначала гаркнула: «Не суй свой нос, куда не надо!», потом захлопнула форточку (мы с ней обычно переговаривались через окно), но через день она позвала меня к себе. Впервые за долгое время. Когда я зашла, она показала мне шахматы. Точнее, настольную игру, похожую на них. Там было четыре войска, а не два.

— Это чатуранга. Древнеиндийская игра, которую считают прародительницей шахмат. Я видел ее у Беллы. Кажется, ей подарил ее кто-то из давних друзей, и она очень дорожила ею.

— Это ценная вещь?

— Только как память. Фигурки просто старые, а не старинные. И вырезаны топорно.

— Белла сказала, что попросила Ларису разместить объявление о продаже игры и к ней ходят покупатели.

— Вы ей поверили?

— Сначала нет. Но потом спросила у соседки, та подтвердила. То есть объявление было, с подробным описанием и фотографиями. Цена чисто символическая. То ли две тысячи, то ли три.

— Странно. Зачем продавать памятную вещь, еще и за гроши? — Яков отправил в рот ложку икры и начал задумчиво ее рассасывать.

— Сказала, избавляюсь от хлама, а деньги лишними не бывают.

— Ерунда.

— Согласна. Нарушать свой покой из-за пары тысяч Белла не стала бы. Она же их не первому явившемуся по объявлению продала. Один, с ее слов, пытался цену сбить, второй просто не понравился…

— Но в итоге покупатель все же нашелся?

— Через пару дней сказала, что да.

— Странная история, вы правы, — заметил Яков. Он подлил им обоим еще шампанского, хотя сам всего два глотка сделал, а Софочка за разговором почти весь фужер осушила. — А с покупателями Лариса договаривалась или сама Белла?

— Белла. По городскому телефону, мобильного у нее не было. Но это не вся история, мой дорогой Яков.

— Слушаю продолжение.

— Не знаю, когда именно вся эта катавасия с хождением посторонних в дом Беллы началась, но примерно в тот же период под окном ее квартиры, тем, с которого она кормила голубей, я стала замечать одного и того же мужчину. — Софья вспомнила об икре и щедро зачерпнула ее десертной ложкой. — Точнее, он находился немного в отдалении, сидел на лавочке под липой, но смотрел на окно Беллы. Не всегда, а только когда оно открывалось. То есть он ждал, когда Белла покажется…

— И когда это происходило, что он делал?

— Ничего. Просто наблюдал.

— Как этот мужчина выглядел? Или вы не смогли его рассмотреть?

Не смогла бы, не будь под рукой бинокля. Незнакомец всегда был в свободном спортивном костюме с капюшоном, а из-под него еще и козырек торчал. Но тогда погода была переменчивая, то солнце шпарит, то дождь накрапывает, и в таком виде можно было увидеть многих мужчин. Софа, возможно, не обратила бы на него внимания, приняла за жителя их микрорайона, прогуливающегося до сквера в любую погоду, если бы не журнал, который он брал с собой. «Советские шахматы», — прочла она его название, а подкрутив колесико бинокля, рассмотрела и год выпуска — 1986-й.

— Это был мужчина в годах, — ответила на вопрос Якова Софья Петровна. — Где-то мой ровесник. Носатый. Без живота. Он часто курил, и когда совал сигарету в рот, оттягивал губу.

— Оттягивал губу, — зачем-то повторил ее слова Аскеров. — А еще какие-то особенности заметили? — Возможно, все дело в шампанском, но Софочке показалось, будто его поведение изменилось. Стало нервозным.

Она рассказала про журнал. А подумав еще несколько секунд, добавила:

— Он ходил, будто маршируя. Я еще подумала, военный в отставке. Но не в высоком чине.

— Никого вам не напомнил?

— Нет. Я видела его впервые.

— А моего тестя Эдуарда Львовича Мазура вы знали? Мужа Беллиной сестры и отца Лолы?

Она покачала головой. В ней сразу зашумело. Слишком быстро она выпила первый фужер, и теперь нужно отставить второй. Софочка всегда знала, когда нужно остановиться, поэтому дожила до своих лет с печенью и поджелудочной молодой женщины.

— Мазур, насколько я помню, давно скончался? — проговорила она.

— Лет десять назад.

— Тогда почему вы о нем вспомнили?

Аскеров пожал плечами. Софочка поняла, что он что-то скрывает. Но и она рассказала ему не все, что хотела. Более того, во многом соврала…

Намеренно исказила действительность, чтобы обезопасить себя. Софочка блестящим умом не отличалась, но хитрости ей было не занимать. Как и выдержки. Генеральша всегда знала, когда нужно язык за зубами придержать, а когда сделать вид, что разболталась.

— Как вы считаете, Яков, для чего я этот разговор затеяла?

— А была цель? — удивился он. — Я думал, вам просто захотелось посплетничать.

— Нет, скорее посоветоваться. — Она вернула банку икры на стол, промокнула рот салфеткой. Выдерживала паузу. — Не думаете, что Беллу могли убить? Если в ее квартиру захаживали посторонние, которых она сама же и пускала, то ее естественная смерть уже не так очевидна. Слепую старуху толкни, она и упадет замертво, а все подумают, поскользнулась или просто потеряла сознание и расшиблась.

— Разве не было расследования ее смерти?

— Участковый провел поверхностный осмотр, ничего подозрительного не нашел. Был еще какой-то парень из полиции. Тоже юный, неопытный. Даже камеры не стал смотреть.

— А с консьержем беседовал?

— Вы его видели, когда заходили?

— Нет. Меня впустил в подъезд кто-то из ваших соседей. Я его и не увидел.

— Потому что мы отказались от консьержа. Зачем он нам, когда есть домофоны с видео? — Софочка не уставала возмущаться, когда речь заходила об этом. — А те одиннадцать метров, что были отведены под помещение для консьержа, переоборудованы в студию и проданы. Представляете себе, Яков, это жилье? Но в Москве сейчас и оно стоит миллионы! И кто-то из коммунальной верхушки их положил себе в карман! — Она махнула рукой, понимая, что не о том разговор завела. Но Яков вернул ее на исходную вопросом:

— Из дома Беллы Григорьевны ничего не пропало?

— На первый взгляд нет. Но никто не знает, что она хранила в своих многочисленных шкафах и коробках.

— Там один хлам. Самое ценное, что было в квартире, это шахматы, которые до сих пор стоят на журнальном столике. Что же до украшений, то они были недорогими.

— И остались на покойнице. Я видела ее тело сразу после его обнаружения.

— Тогда что вам