Драгоценная жертва - Марина Серова
А вот усы, очки и кепка — это интересно. Но и одновременно с этим все понятно. Снял накладные усы, кепку и очки — и ты совсем другой человек. Особенно для пятилетнего ребенка.
— Спасибо, Аня, ты мне очень помогла, — улыбнулась я ей. — Только мой тебе совет: не общайся на улице с незнакомыми дядями, молча убегай от них! Ты меня поняла?
Она молча кивнула.
— Твоя мама тебе, наверно, об этом не рассказывала, — не удержалась я и уничтожающим взглядом посмотрела на эту самую маму.
А непутевая мама, вместо того чтобы поддержать мое напутствие для ребенка, выдала то, чего совсем делать было не нужно.
— Не, ну если это для пользы дела… Если деньги предлагают, то чего убегать-то! — Она усмехнулась и добавила: — Надо же, такая… кхм… такая малявка, а уже деньги зарабатывает! Во дает! Далеко пойдет…
Я сдержалась только потому, что не хотелось при ребенке демонстрировать те действия, которые я хотела сделать.
Сделав вдох-выдох, я с натянутой улыбкой обратилась к Ане:
— Анечка, принеси, пожалуйста, деньги, которые тебе дал этот дядя. И отдай их маме. А мама купит тебе на них конфет и фруктов. — Я перевела свой метающий молнии взгляд на маму: — Не так ли?
Мама Зоя лишь криво усмехнулась и ответила сквозь зубы:
— Конечно, куплю… И конфет, и пряников, и… ремня.
— Аня, где ты спрятала деньги? Дома или на улице? — снова обратилась я к девочке.
— На улице, — смущаясь, ответила та. — За сараем в огороде, там есть местечко… между… между досками.
— Вот и замечательно. Сейчас ты туда сбегаешь и принесешь эти деньги. Договорились?
Та кивнула и юрко выбежала в сени обуваться.
— Куртку накинь, непутевая! А то простынешь! — проявила чудеса заботливости ее мать.
Девчушка накинула замызганную куртку, самостоятельно отодвинула засов на двери и выскочила на улицу.
Я обернулась к нерадивой мамаше, смотря на нее испепеляющим взглядом. Та криво ухмылялась, смотря в никуда своими глупыми полупьяными глазами.
Я не сдержалась и сделала то, что давно уже хотела.
Буквально секунда — и я схватила ее за горло. Зойка вскинула руки, пытаясь защититься, отодрать от своей шеи железную хватку. Губы ее посинели, глаза выкатились из орбит. Надави я чуть сильнее, смогла бы свернуть ее тонкую шею, словно курице.
Я дала ей потрепыхаться в моей руке еще несколько секунд, доведя ее почти до потери сознания, продолжая смотреть в ее выпученные покрасневшие глаза. Разжала пальцы. Зойка рухнула на табуретку, халат ее разошелся, обнажая одну грудь. Она сипела, в глазах ее плескался ужас.
Я села на корточки перед ней и, заглядывая ей в глаза, четко произнесла:
— Я не шутила, когда говорила, чтобы ты купила дочери конфеты и фрукты. И ты именно так и сделаешь! Ты меня поняла?
Горе-мамаша продолжала на меня смотреть со страхом в глазах, пытаясь что-то сказать. Она прокашлялась, а потом неожиданно для меня схватила со стола початую бутылку и неуклюже замахнулась на меня.
Вот это она зря сделала.
Я с легкостью отбила ее руку, вывернув на болевой прием. Выхватила бутылку, не дав ей упасть на пол и разбиться. И решила эту горе-мать проучить еще раз.
Схватив Зойку за волосы, я подсекла ей ноги и повалила ее на пол. Тут же выхватила из кобуры пистолет и приставила дуло прямо ей к носу. Да, с моей стороны это выглядело жестоко, но с такими людьми по-хорошему нельзя, они понимают только грубость и силу.
— Послушай сюда, горе-мамаша! Раз с первого раза не понимаешь, придется повторить, чтобы запомнила. С сегодняшнего дня ты перестаешь бухать, ни одной бутылки чтобы больше не было в твоем доме. А также никаких сомнительных личностей, типа того, который был тут недавно. Отныне ты начинаешь заботиться о своей дочери, покупаешь ей нормальную еду, готовишь супы и каши, стираешь одежду, купаешь ее каждый день, расчесываешь и заплетаешь косички с бантиками. Перед сном читаешь ей сказки. Учишь ее писать и читать, ибо в следующем году она пойдет в школу. — Я надавила дулом пистолета ей прям в ноздри и сквозь зубы спросила: — Ты меня услышала?
Вот теперь в ее глазах я увидела настоящий страх и, как мне показалось, нотки осознанности, словно эта женщина очнулась от морока, в котором до сего момента пребывала. Она часто закивала, при этом задев передними зубами дуло моего «макарова». Из ее правой ноздри потекла струйка крови.
— Вот и замечательно, — спокойно ответила я. — И не вздумай меня ослушаться. Через некоторое время я приду и проверю.
Я отпустила ее сальные волосы и убрала «ПМ» в кобуру. Протянула ей руку и помогла подняться.
— Вытри нос, — велела ей.
В углу увидела какой-то пакет. Я взяла его и сложила в него со стола всю нехитрую провизию, в том числе все бутылки — пустые и одну початую.
— Помогу тебе в твоем переходе в более осознанную новую жизнь. — Я кивнула на пакет. — Сама лично выброшу.
Зойка поправила на себе халат и вытерла замызганным полотенцем кровь из ноздри. Все это время она продолжала со страхом смотреть на меня.
В сенях появилась Аня. В руках она зажимала денежную купюру. Она раскрыла ладонь, и я разглядела, что это была банкнота в тысячу рублей. Не особо наш «злодей» расщедрился для ребенка, услугой которого нагло воспользовался.
Меня все еще продолжало трясти от злости и негодования, хотя я и пыталась себя успокоить. Для меня всегда было «больной темой» все, что связано с детьми и… животными. Никогда не могла спокойно относиться к тому, как в этом несправедливом мире жестокие и алчные люди используют в своих корыстных интересах детей и животных. Как порой жестоко и подло с ними обращаются…
Я опустилась на корточки перед девочкой и улыбнулась ей.
— Анечка, отдай денежку маме. Вы сейчас с ней сходите в магазин, и она тебе купит конфет и фруктов. Возможно, что-то другое. Что бы ты сейчас съела?
— Сосиски! — выкрикнул бедный ребенок.
— Вот и отлично. Мама купит тебе сосисок. А вечером я зайду к вам в гости, и мы все вместе попьем чай. И вы меня угостите сосисками и конфетами. Угостите?
— Конечно! — радостно ответила девочка и заулыбалась своими редкими желтыми нечищеными зубками.
Напоследок я обернулась к горе-мамаше и многозначительно посмотрела в ее красные глаза несколько секунд. Надеюсь, мое громогласное безмолвие она поняла. И также