Драгоценная жертва - Марина Серова

* * *

Оказавшись в машине, я с удовольствием уплела пару бананов и выпила полпачки сока — только после этого почувствовала себя лучше. Конечно, сейчас бы выпить чашечку кофе — такого ароматного, сразу из турки, да еще добавить в него корицы, перца и дольку лимона. Чисто теоретически я могла сейчас вернуться в дом, где мне предоставили кров и еду, и выпить вожделенную чашечку любимого напитка, который мне бы без проблем сварила Ирина. Но как только я представила, что придется тратить время на бестолковые разговоры и отвечать на вопросы подружек, так сразу отказалась от этой затеи. Чашечка кофе — это особый, почти сакральный ритуал в моей жизни, и именно когда я одна, наедине со своими мыслями, предаюсь наслаждению и размышлениям.

«Ничего не поделаешь, — вздохнула я, — бывали лишения и похлеще. А любимый кофе немного подождет». Правда, Ирине мне все же пришлось позвонить, чтобы уточнить у нее адрес их друга, того самого, который захворал и не присутствовал на встрече старых друзей.

— А… Андрюша. Андрей Сурков. Да, Татьяна, сейчас объясню, как к нему доехать. Я вчера вечером звонила ему, справлялась о его здоровье, в гости приглашала, но он еще не совсем здоров, вялый, с соплями… В общем, так, живет он… — Ирина подробно объяснила, как мне найти их простывшего друга, и потом обратилась с вопросом: — Татьяна, а ты это… все же решила с ним пообщаться? Думаешь…

— Ирина, я вообще пока ничего не думаю. Просто хочу познакомиться с человеком. А то со всеми вами знакома, а с этим Андреем нет.

— Поняла тебя. Татьян, ты, если проголодалась, то забегай домой. Сырники остались, кофе тебе сварю. А лучше приходи часа через два, мы с Ленкой утку в духовку ставим. Запеченная утка с винишком! М-м-м… кайф! А уже вечером банька…

У меня чуть не потекли слюнки, хотелось крикнуть в трубку: «Иринка, вари кофе, я сейчас заеду», но я сдержалась. Лишь сухо ответила:

— Постараюсь часа через два быть. От утки я не откажусь.

После чего отключилась, обреченно вздохнула, завела двигатель и направилась по тому адресу, который мне указала Ирина.

Я помнила из наших разговоров, что Андрей Сурков остановился у родителей, в своем отчем доме.

Дверь мне открыл его отец, дородный мужик лет шестидесяти с простодушным одутловатым лицом. Откровенно рассмотрел меня, поинтересовался, кто я такая, потом впустил в дом.

— Сын, к тебе какая-то красавица белокурая, — услышала я из недр дома. — Говорит, детектив, которого вы наняли…

— Да-да… Проводи ее в мою комнату, — услышала я сиплый голос.

— Проходите. Только сын это… болеет, простыл, может, вам масочку надеть.

— Ничего страшного, я не боюсь.

Андрей Сурков был копией своего отца, только лет на тридцать моложе. Такой же коренастый, мордатый, лысеющий, он лежал на диване, укрывшись пледом, и, как мне показалось, преувеличивал свою хворь.

— Татьяна, я так понимаю…

— Частный детектив Татьяна Иванова, — официально представилась я.

— Вчера менты полдня мурыжили, теперь вы… Хотя мы ж сами вас наняли с ребятами. Присаживайтесь. — Он указал на большое кресло напротив. — Извините, чай-кофе не предлагаю, я вон какой хворый, а батя вам такой чай заварит, что либо как подкрашенная вода будет, либо чифирь. А мамка в магазин убежала.

— Обойдусь без чая, не беспокойтесь.

— Только не говорите, что будете сейчас допытывать, где я был в ту ночь? — криво улыбаясь, спросил он. — Сразу отвечу: дома я был. Вот тут, на этом диване! Кто это может подтвердить? Мои родители. Могут ли они ручаться за то, что я не отлучался среди ночи из дома? Нет, не могут, потому что они крепко спали.

Он словно с вызовом смотрел на меня, но при этом в его взгляде читалась усмешка.

— Очень хорошо, что вы так с ходу ответили на интересующий меня вопрос. — В ответ я тоже слегка ухмыльнулась. — Сэкономили свое и мое время. Я так понимаю, у официального следствия было много вопросов к вам и, следовательно, подозрений. Вам, скорее всего, наказали не уезжать из поселка до выяснения обстоятельств дела.

Он томно вздохнул, потом демонстративно высморкался в носовой платок.

— Они даже приводили врача, чтобы тот засвидетельствовал, что я действительно болен. Это было унизительно! Убили моего друга детства!

— И как, ваша болезнь подтвердилась? — спросила я все с той же ухмылкой.

— Издеваетесь! — Он прокашлялся. — Зафиксировали ОРВИ, температуру тридцать восемь и катаральную ангину. Но, конечно, операм этого было мало, типа и в таком состоянии можно покинуть дом и совершить преступление. Даже взяли у меня кровь из вены для детального анализа. Вдруг я выпил парацетамол или противовоспалительное, мне стало легче, и я… — Он снова закашлялся. — Бред какой! Как хорошо, что я ничего не пил. Не люблю таблетки. Мама меня вон чаями да медом с малиной отпаивает. Вот это они и найдут в моей крови.

— Скажите, Андрей, полиция осматривала ваши личные вещи, одежду?..

— Смотрели, черти… Но поверхностно. Тщательно они обувь мою изучали, брали с нее соскобы, слепок с подошвы, фотографировали…

— Это нормальные процедуры в подобных ситуациях, — сухо ответила я. — Андрей, а вот меня больше интересует ваша одежда. Верхняя одежда, та, в которой вы сейчас ходите. Не могли бы вы мне ее показать?

Андрей Сурков вытаращился на меня своими покрасневшими нездоровыми глазами, хрипло произнес:

— Это еще зачем?

— Если я это прошу, значит, мне это нужно. И поверьте, Андрей, я все это делаю только для того, чтобы, наоборот, отвести от вас все подозрения и найти поскорее настоящего преступника.

Мой аргумент подействовал. Хворый мужчина подозрительно резво поднялся с дивана и провел меня в большой широкий коридор.

На обычной настенной вешалке на крючках висело несколько курток.

— Я ж у родителей не живу, поэтому тут моей одежды мало, — пояснил он. — Приехал я вот в этой куртке.

Он указал на дутую куртку-бомбер темно-зеленого цвета. Я внимательно ее ощупала и осмотрела. Мне нужно было убедиться, что на этой верхней одежде нет похожих клепок-пуговиц, одну из которых я нашла на кладбище. И их действительно на этой куртке не было.

— Больше в этом доме нет вашей одежды? — уточнила я.

— Вы имеете в виду верхней? Н-нет…

Мы снова вернулись в комнату.

— Андрей, а где вы находились… — Я назвала дату и примерное время, когда была убита первая жертва — Серафима Кожухина.

— А-а… это! Менты тоже интересовались. Какую-то бабу прикончили в тот день. Это