Племя Майи - Анна М. Полякова
Я вдруг вспомнила, как несколько месяцев назад давала комментарий одному местному изданию о проблемах с адаптацией школьников к новой учебной программе. Редактор попросила разрешения опубликовать рядом с колонкой мое фото. Снимок я прислала, а газету тогда так и не купила: закрутилась и забыла об этом.
— На фотографии к статье была изображена молодая девушка, удивительно похожая на Иванова: тот же взгляд серых глаз — прямой и чуть настороженный, тот же резкий изгиб губ, даже линия роста волос. Рядом с колонкой было напечатано ваше имя: Майя Аркадьевна Бубликова.
— Мало ли на свете похожих людей, — нерешительно произнесла я.
— Отчество, — усмехнулся Виктор Сергеевич.
— Совпадение, — не сдавалась я.
— И город, Майя, город. Я тогда тоже не придал этому никакого значения, хоть и заметил, что Аркаша слишком долго держит газету в руках, очень пристально разглядывает ваше фото. Теперь понимаю: он искал в вас не только свои черты, но и вашей матушки. Я-то, конечно, к тому времени совсем забыл, что на конференции в том городе лет двадцать пять — тридцать назад у него случился роман, хоть он мне и рассказывал о тех ярких днях. Но мой друг не мог не помнить. Он твердо решил: если это и совпадение, нужно информацию проверить.
— И как он это сделал?
— Он начал искать: через интернет, через знакомых и знакомых знакомых в Минздраве, неофициально, конечно.
— В том числе через вас? — догадалась я, вспомнив письмо, которое не вовремя пришло на его электронную почту и попалось на глаза Людмиле Борисовне.
Виктор Сергеевич лукаво улыбнулся и продолжил, оставив мой вопрос без ответа:
— Как звали вашу матушку, он помнил: Арина. По счастью, профессию она не сменила, а в вашем городе лишь один психиатр носит это прекрасное, редкое для нашего поколения имя. К тому же в газете была указана ваша фамилия, как оказалось, девичья.
— Ну да, замужем бывать мне не приходилось, — усмехнулась я.
— Так он вышел на Арину Бубликову.
— Отец позвонил ей?
— Да, впрочем, она не пожелала говорить, сделав вид, что он обознался. Но Аркаша и не думал сдаваться, быстро выяснил, что она действительно одна воспитывает дочь Майю, узнал, что родились вы в мае, поднял старые записи и убедился, что конференция в вашем городе проходила годом ранее в августе. Словом, сопоставил время и быстро понял, что все сходится.
— Зачем ему это было нужно?
— Потому что вы были его частью, которую он так неожиданно обнаружил.
— Он не боялся, что это как-то повлияет на отношения в семье?
— К тому моменту они уже не были такими безоблачными, да и был он человеком принципов.
— Ясно, — тяжело вздохнула я. — Почему он не приехал, не написал мне?
— Он боялся, Майя, слишком много времени потерял. Аркаша не знал, как вы воспримете. Говорил, что страшно вторгаться в чужую жизнь, хотел осторожно к этому подойти, со свойственной ему деликатностью.
Я слушала Виктора Сергеевича и смотрела на пруд: тихий, почти зеркальный, с еле заметной рябью от ветра. На другой стороне мелькала пара уток: они лениво рассекали воду, будто и не было вокруг ни города, ни разговоров о прошлом.
— А потом случилось то, что случилось… Мой друг не успел.
Солнечные блики легко скользили по поверхности воды. Где-то там, в этом ярком свете, мне вдруг отчетливо представился отец — не фотография, не выдумка, а живой человек. Стоит у воды, задумчиво щурится на солнце, держит в руках газету. И знает, что у него есть дочь.
Никакие слова не могли сейчас выразить, как много для меня значило признание сидящего рядом мужчины. Я была случайностью, но не была ошибкой.
— Вам ведь известно, что помимо сестры у меня есть брат? — задала я очередной вопрос, не дававший мне покоя.
— Его первый брак, школьная любовь. Поженились они в восемнадцать, сразу после школы: юные, зеленые, дети совсем. Оба быстро поняли, что поторопились, но к тому моменту в семье уже ждали пополнения. Родился прекрасный пацан, но даже он не помог сохранить тот хлипкий союз. Они развелись, когда ребенку еще и года не исполнилось. Аркаша барахтался, пытался: не хотел рушить семью, но супруга была непреклонна и буквально прогнала его взашей.
— В чем же он провинился?
— Просто девушка была слишком юна, с фантастическими ожиданиями и непомерными амбициями. Возможно, потом она кусала локти. Именно поэтому, скорее всего, и сына настраивала против отца: мальчик рос, а она видеться им не давала.
— Где они сейчас? — осторожно поинтересовалась я.
Являться к брату я не собиралась, тем более что, как выяснилось, отца он толком не знал.
— Эта история случилась до нашего знакомства с Аркадием, я не знал ни его первую жену, ни их общего ребенка. Теперь, должно быть, взрослого мужчину.
— Ему так и не удалось наладить общение с сыном?
— Он много лет пытался, я сам был тому свидетелем: все без толку. Парень, может, и был бы не прочь, но мать сделала все для того, чтобы пути Аркадия с сыном не пересекались. Последние годы он, впрочем, не раз изъявлял желание парня отыскать, да все руки не доходили. А когда узнал о вашем существовании, твердо решил заняться и его поиском. Вот только вышло так, что мой друг многое не успел…
— Например, реализовать проект реабилитационного центра в Красных Оврагах?
— Его по праву можно было назвать детищем Иванова.
— И что теперь будет с его идеей?
Мужчина кусал сухие губы, не торопясь с ответом.
— Может быть, его жена, поскольку она тоже врач, сможет довести до конца начатое, или у Иванова был кто-то вроде преемника?
Меня будоражила заинтересованность в этом вопросе Анатолия, но напрямую говорить об этом я не решилась.
— Людмила прекрасный специалист в своем деле, увлеченный. Она не просто практикующий врач, всерьез занимается научной работой. Много лет она потратила на изучение препаратов нового поколения, искала формулы для щадящей анестезии, которые могли бы снизить болевую чувствительность, но без тяжелых побочных эффектов. Можно сказать, что Иванова фанатична в этом вопросе. Но вот ведение такого крупного проекта — нет, это не ее. Сомневаюсь, что она возьмет на себя такую ответственность. Тем более сейчас, когда любимый супруг ушел из жизни, ей потребуется время, чтобы пережить эту утрату.
— Может быть, другие
